Глориоза исчезла из рубки прежде, чем Модеста успела возразить против её решения. Командир, оставшись одна, сосредоточила всё своё внимание на стыковке, так как со стороны противника ей могли оказать всяческое противодействие. Да ещё приходилось волноваться за Глориозу – эта воинственная непоседа могла попасть в трудную ситуацию, пока Модеста подоспеет ей на помощь. А поблизости, как назло, ни одного патрульного или пограничного корабля, кроме разве что того самого, который был послан к Олдаме.
Модеста отогнала прочь тревожные мысли и блестяще произвела нужный манёвр, состыковав два корабля. Теперь они были связаны воедино.
Командир, не теряя времени, помчалась туда, где уже, конечно, индианка развернула военные действия. Сердце Модесты отсчитывало секунды и замирало от мысли, что в одну из этих секунд Глориоза могла уже расстаться с жизнью, так и не дождавшись помощи.
Она вбежала в захваченный корабль и пыталась уловить шум борьбы или выстрелов, но везде было подозрительно и тревожно тихо.
– Глориоза! – в отчаянии крикнула командир, и ноги сами понесли её в рубку.
Сердце Модесты, казалось, остановилось от зловещей тишины и тяжкой неизвестности и забилось только тогда, когда она, наконец, увидела Глориозу.
Индианка со спокойным видом усердно связывала последнего из побеждённых. Остальные его товарищи лежали, тихо постанывая, по всей рубке.
– Глориоза, ты справилась с ними так быстро? – удивлённо приподняв брови, Модеста взглянула на свои часы.
Прошло не более пяти минут после стыковки, а помощь её здесь уже не была нужна.
– Это было несложно, – сказала Глориоза, взглядом обводя пленных. – Они были так уверены в себе, что даже не потрудились напасть все вместе, а потому смогла их обезвредить почти поодиночке. Да и стрелять в корабле они точно бы не решились. Любой заряд мог наделать непоправимых бед. Я вызову патрульных – пусть они заберут этих.
Она направилась к видеосвязи.
– Не плохо, не плохо, – одобрительно пробормотала Модеста, сосчитав пленных.
Было удивительно, что шесть человек, сильных и отчаянных, не сумели оказать должного сопротивления молодой сотруднице МКСА. Не столбняк же на них напал, когда они увидели, что их атакует один-единственный человек? Только на трёх задержанных виднелись лёгкие, но довольно болезненные ранения от холодного оружия, которые сами по себе не представляли опасности для жизни, но мешали оказывать сопротивление.
– Ты прекрасно со всем справилась, – сказала Модеста, но, заметив ещё несколько синяков и вывихов у пленников, тихо произнесла сама себе: – Но я бы сделала это аккуратнее.
Синие глаза Модесты были обращены на Глориозу, договаривавшуюся с патрульными о передаче им пленных.
Небольшой катер Олдамы приземлился всего минутой раньше прибытия пограничников, а потому они одновременно вошли в упавший объект.
– Нам приказано долго здесь не задерживаться, – предупредил один из пограничников.
– Осмотр не займёт много времени, – ответила Олдама.
Изобретательница осматривала отсеки и каюты катера, больше походившего на маленький корабль. Пограничники, держась настороженно, не расходились далеко друг от друга и старались не терять из виду Олдаму.
Катер при падении получил серьёзные повреждения, и при таком обороте дела почти невозможно остаться в живых. Поэтому не удивительно было то, что не слышались крики о помощи.
Олдама была ещё не совсем здорова, а потому, побыв немного на свежем воздухе, вновь ощутила головокружение и слабость. Она остановилась передохнуть, глядя, как пограничники продолжают обыскивать оставшиеся помещения.
– Катер пуст. Здесь нет ни души, кроме нас. Следы крови и трупы тоже отсутствуют, – доложили пограничники, закончив осмотр.
Но от их внимания не ускользнул болезненный вид Олдамы. Она стояла, прислонившись к стене, и выглядела ослабевшей.
– Спасибо за помощь, – кивнула девушка и заметила подозрительные взгляды, обращённые на неё. – Что-то не так?
– Вы, по-моему, бледны, – ответил кто-то из пограничников.