– Надеюсь, что ей не придётся что-либо объяснять. После всего этого она и сама должна понять, каким делом ей не стоит заниматься.
– Мы сможем уберечь Медею от других безумств, лишь бы она пришла в себя, – глухо, с болью произнёс мужчина.
Молча кивнув на прощание и благодарно пожав ей руку, инспектор повернулся и сделал пару шагов, но его остановило лёгкое прикосновенное к плечу. Он оглянулся – врач с нерешительным видом смотрела на него. Казалось, она хотела сказать что-то, но колебалась. Женщина уже решила извиниться и попрощаться, но Атраму вдруг стало и любопытно, и тревожно одновременно. Он захотел всё узнать.
– Что ещё случилось? – просил он, глядя в глаза медику, будто хотел сам немедленно прочитать в них ответ.
Врач виновато и растерянно отвела взгляд, не зная, как лучше поступить, и негромко ответила:
– Ничего конкретного. Просто я кое-что видела этой ночью… и медсестра тоже… Но мы… Никто не знает об этом…
Она совсем смутилась и умолкла, сплетая от волнения пальцы.
– Что вы видели? – насторожился инспектор, уже полностью, но безотчётно, поверив в опасение, незванно, хоть и уверенно, вторгшееся в душу.
Медик посмотрела ему в глаза и, оглянувшись по сторонам – вдруг кто-то услышит? – тихо произнесла:
– Вчера вечером возле Медеи, когда я вошла в палату, была какая-то тень, она быстро метнулась в сторону и исчезла у глухой стены. Я даже не успела рассмотреть её. Она исчезла прежде, чем я смогла достаточно широко открыть дверь, чтобы войти. Но там, у кровати Медеи, определённо что-то было. Возможно, это была лишь игра света и тени, но я не уверена. Не знаю, стоило ли вас беспокоить из-за этого.
– Стоило, – не сомневаясь, кивнул нахмурившийся Атрам и деловито осведомился: – А что медсестра?
– Она дежурила ночью, – ответила врач. – В палату Медеи медсестра входила часто, но пару раз заметила тоже что-то тёмное у её кровати, но оно проворно исчезало. Теперь с наступлением темноты мы не гасим свет в палате Медеи, а та медсестра, как она призналась, не без страха входит туда. Мне тоже немного жутковато, особенно когда начинает темнеть.
Атрам с каким-то упрямством и решительностью засунул руки в карманы пиджака и заявил:
– Я остаюсь.
– Что? – не поняла врач.
– Я останусь возле Медеи, – коротко пояснил он.
– Нет, это запрещено. Я не могу вам этого позволить, – воспротивилась врач.
– Тогда пусть постоянно кто-нибудь дежурит возле Медеи, – настаивал заботливый дядюшка. – Я не могу вам всего объяснить, но у меня есть причины опасаться за жизнь племянницы. Ведь она, возможно, видела тогда что-то важное, а, значит, её могут попробовать устранить.
– Устранить в качестве свидетеля?
– Да. Именно это я имел в виду.
Врач задумчиво опустила голову.
– Ладно, я позволю вам остаться или прислать человека для охраны, – разрешила она, немного посторонившись, пропуская в палату медсестру.
Атрам, насторожившись, с подозрительностью посмотрел на эту девушку и, когда за ней закрылась дверь, тихо спросил:
– А вы уверены в медперсонале?
Врач невольно улыбнулась:
– Не думайте о плохом, иначе станете излишне подозрительны. Вы так обеспокоены, и это понятно, но всё же не стоит нервничать по любому поводу и подозревать всех и вся.
– Извините, я действительно зря паникую, ведь ещё не произошло ничего плохого, – произнёс Атрам.
Но в следующую секунду он вновь почувствовал тревогу, потому что из палаты Медеи выскочила медсестра и, даже не закрыв дверь, бросилась к врачу. Схватив взволнованно её за руку, девушка произнесла:
– Я только что видела, как Медея открыла глаза! Она пришла в себя!
Молоденькая медсестра искренне радовалась, и её чувства полностью разделяли врач и дядя пациентки. Все трое вбежали в палату, но, к их огорчению и разочарованию, Медея лежала в прежнем состоянии, и её глаза были закрыты.