– Кто это был? – спросил Атрам.
– Не знаю.
– Медея, это был человек или животное?
– Я не рассмотрела, уже ведь почти стемнело. В комнате не имелось ни одного окна. Силуэт был какой-то неясный, бесформенный, тёмный, сливавшийся с густыми сумерками. Собаки атаковали его, но кроме их рычания я не слышала ни одного звука.
– Почему ты вошла туда, не подождав меня и моих людей? – это прозвучало скорее не как вопрос, а как упрёк или сожаление о том, чего могло не случиться.
– Не знаю, ноги сами понесли меня. К тому же я думала, что с собаками мне нечего бояться.
– Как вышло, что овчарки бросились на тебя? Может, ты что-то сделала не так?
– Нет, я их не провоцировала, – отрицала Медея. – Я даже и слова не произнесла, мне вообще не приходило в голову привлекать их внимание. Собаки просто развернулись и накинулись на меня. Может, они рассвирепели, когда потеряли того, за кем гнались?
– То есть? – насторожился Атрам, впившись взглядом в лицо племянницы.
– Мне тогда показалось, что тот тёмный силуэт исчез, а через миг я уже увидела оскалившиеся морды собак, повернувшихся ко мне.
– Нет, нет, подожди. Как это он исчез? Куда?
– Не знаю. Не помню точно, но он будто слился со стеной, растворился. Это было сделано бесшумно. Да и вы ведь никого не нашли в комнате.
– Это правда, – кивнул Атрам. – А тот силуэт был достаточно высок для человека?
Медея немного подумала и ответила:
– Да, вполне. Но если это был человек, то он не выше меня ростом. Увы, но насчёт его фигуры я не могу ничего сказать.
– Хорошо, на сегодня достаточно, – сказал инспектор и отпустил свою помощницу, вручив ей все документы.
Оставшись наедине, племянница и дядя переглянулись, после чего девушка потупила взгляд и будто замкнулась в себе.
– Медея, ты что-то скрываешь. Я же вижу это. Скажи, что тебя тревожит?
– Меня ничто не тревожит, я спокойна.
– И это тоже настораживает, – вздохнув, заметил Атрам. – Ты слишком быстро справилась с шоком, ведь после всего пережитого в тебе не исчезли уверенность и спокойствие. У тебя, если ты не обманываешь, нет страха перед темнотой и собаками, да и по ночам кошмары тебя не мучают. Твоё здоровье сумасшедшими темпами идёт на поправку.
– А тебя это не радует? – несколько резко оборвала его Медея.
– Ну, что ты! Я очень рад! Мы все были обеспокоены твоим состоянием. Но я реалист, Медея, и не верю в чудеса. С тобой что-то не так.
– Но никаких чудес и не происходит. Я молода, мой организм быстро восстанавливает силы.
– Это очень хорошо, но я-то прекрасно помню, как долго ты поправлялась после любой простуды. Лекарства никогда не шли тебе полностью на пользу, у тебя была на некоторые из них аллергия. И уж тем более ты никогда не отличалась стальными нервами. Тебя легко было напугать. А теперь тебя потрепали и перепугали едва ли не до полусмерти собаки, но ты так спокойна! Я просто уверен, что ты чего-то не говоришь.
Медея попробовала возражать, но её мягко остановили:
– Не перебивай меня, девочка. Ты не проведёшь своего дядю. Пусть я не имею доказательств, но многолетний опыт развил у меня интуицию.
– Но в чём я виновата? В чём? – Медея вопросительно и обиженно посмотрела на Атрама.
– Я не обвиняю тебя, – запротестовал тот. – Но ты умудряешься уходить от ответа.
– Хорошо, я отвечу, – несколько нетерпеливо сказала Медея. – Но только не переспрашивай по сто раз.
– Договорились. Итак, скажи, ты ничего не утаила, говоря о том, что видела в той комнате? Ты всё прекрасно помнишь и ничего не придумала?
– Конечно, нет. У меня всё в порядке с памятью и я не лгунья.
Атрам отметил, что девушка действительно говорит спокойно и не боится воспоминаний. Врачи сильно ошибались, ставя ей диагноз, и теперь удивлялись её быстрому выздоровлению. Но, как заявил инспектор, в чудеса он не верил.
– Но если ты всё помнишь, то объясни, почему в той комнате не оказалось ни капли чьей-нибудь крови, кроме твоей, ни клочка шкуры или одежды? Как могли собаки бросаться на добычу и не поранить её? Они же были так агрессивны, что едва не убили тебя. Мы не нашли ничего подтверждающего, что там, кроме тебя, пострадал ещё кто-то.