– Одно дело слышать про такое, а другое – видеть, – сказала Олдама, не без опаски поглядывая на командира.
– Хорошо, что с тобой не случилось ничего плохого. Я очень испугалась, когда ко мне прибежала Олдама и сообщила, что тебя нет в комнате, – произнесла Глориоза. – Я даже не могла предположить, где ты, и почему исчезла, не предупредив нас.
– Мы хотели искать тебя, Модеста. Но я испугалась ещё больше, когда ты вдруг влетела в окно, – призналась Олдама.
– Ну и паникёры же вы! – не выдержав, снова улыбнулась Модеста.
– Мне стало немного не по себе, когда я увидела, что человек, не во сне, а наяву, летает, как птица, хоть напугать меня не так-то легко, – сказала индианка. – Будь осторожнее, Модеста, когда в следующий раз решишь полетать наперегонки со спутниками Эдистера. Я не имею в виду радары космодромов и аэродромов – они тебе не страшны. Но если тебя увидит ещё кто-то, кроме нас, то будет грандиозный скандал, и ты вряд ли избежишь кабалы Агентства при твоих способностях. Мы же рискуем остаться без командира.
– Вот именно, – поддержала её Олдама и, мечтательно подняв глаза к потолку, добавила: – И всё же это так удивительно, иметь дополнительные способности! Надо будет это изучить. Обязательно.
– В своё время эта способность стоила мне увлекательного занятия – балета, – пожаловалась Модеста.
Подруги удивлённо уставились на неё.
– Да, да, – подтвердила командир. – Когда учительница обратила внимание, что прыжки я исполняю невероятно легко, пришлось инсценировать вывих лодыжки и забыть о танцах. Мне было меньше десяти лет, и уже с одной мечтой пришлось распрощаться. Родители очень испугались, что однажды я не смогу вовремя приземлиться и зависну в воздухе – последствия такого инцидента они вряд ли бы пережили без потрясений.
– Сочувствую, – стушевавшись, произнесла Олдама.
Эмоциональная Глориоза сделала лишь красноречивый жест, выражая, что судьба бывает несправедлива.
– Я давно знаю, как себя вести, и осторожность вошла у меня в привычку. Вам же нужно привыкать, что вы имеете подругу, способную летать, – напомнила Модеста, желая, чтобы они не забывали, с кем им приходится работать, и были осмотрительны. – А теперь всем спать. Я достаточно утомилась, чтобы уснуть.
Глориоза и Олдама, уже успокоившиеся, послушно удалились в свои комнаты. О ночном происшествии больше никто в резиденции не узнал.
На следующее утро герцогиня Беатриса вновь решила поехать за покупками. Она заявила мужу, что он абсолютно ничего не смыслит ни в детских игрушках, ни в женских украшениях и поэтому, забрав с собой Модесту, уехала сама. Модеста была взята герцогиней в качестве телохранительницы, второго шофёра и компаньонки, но, кроме этого, их сопровождал автомобиль с охраной. Герцогиня Амертсон рассчитывала вернуться дня через три. Самуил очень волновался, хоть давно и не получал писем с угрозами и на его дом больше не было нападений. Дела требовали его присутствия в резиденции, а потому он очень неохотно согласился отпустить жену одну в эту поездку.
Через два дня после отъезда герцогини заболела Лейла. Герцог опасался, что девочка подцепила вирус опасной болезни, симптомы которой вначале могут напоминать простую простуду, и смертельный исход можно было предотвратить, лишь начав немедленное лечение. Он существовал только на Эдистере и до сих пор оставался весьма опасным и малоизученным.
Самуил Амертсон хотел вызвать своего личного врача, но телефоны почему-то не работали. Другие виды связи тоже чем-то глушились, и он решил везти внучку в город. Самуил отправил служанку за телохранительницами. От волнения он не знал, что лучше предпринять, но всё больше склонялся к тому, чтобы немедленно ехать в больницу.
В комнату Лейлы, где сейчас с внучкой находился герцог, вошли Глориоза и Олдама. Самуил сидел у кровати больного ребёнка и казался очень взволнованным.
– Господин герцог, я выявила наличие волн, которые мешают установить связь с городом, – доложила Олдама. – Вероятно, это дело рук ваших противников, и мне понадобится некоторое время, чтобы нейтрализовать волны или обнаружить источник их возникновения.