– Я не смирюсь! – упрямо повторила Модеста, её мысли были далеко, она старалась сосредоточиться и отогнать мешавшие сейчас эмоции и мысли.
– Модеста, да что с тобой? – Олдама развернула её к себе лицом, взяла за плечи и несколько раз встряхнула.
Но взгляд синих глаз командира был каким-то отсутствующим.
– Оставь меня, Олдама. Уходи, – почти отмахнулась от подруги Модеста, что-то усиленно обдумывая.
Изобретательница растерянно стояла рядом и не знала, что лучше предпринять. Оставлять командира в таком состоянии она опасалась, но и реальную помощь тоже оказать не могла. Модеста, заметив бесполезные терзания подруги, вздохнула и после, решительно развернув и молча выдворив опешившую Олдаму из палаты, закрыла дверь на замок. Тряхнув головой, она приблизилась к Глориозе.
– Я хочу, чтобы ты жила, Глориоза, ты не можешь отказать мне в этой просьбе, – прошептала Модеста, глядя на индианку. – Все говорят, что ты умираешь, и нет надежды на спасение. Они использовали всё, что можно. Но у меня есть шанс спасти тебя, и я буду бороться. Пусть даже это будет самый ничтожный шанс, я всё равно не упущу его.
Взяв подругу за руку, Модеста закрыла глаза и замерла неподвижно, как статуя. Казалось, что она молится. Командир «Ветзо» была не только врачом, но и энерговампиром, а потому имела некоторые преимущества перед другими медиками. Она быстро настроилась на биоритмы организма Глориозы, уловила её состояние и не спеша стала передавать свои силы ей, соблюдая осторожность и чувствуя малейшие изменения в ранах подруги. Повреждения были огромны, и стоило очень осторожно вмешиваться в угасавшие силы, чтобы поддержать их, а не оборвать окончательно. Процесс регенерации тоже требовал ювелирного вмешательства.
Модеста будто находилась в трансе, из которого не могли её вывести ни стук герцога в дверь, ни просьбы герцогини и Олдамы впустить их в палату. Они боялись, что Модеста может от отчаяния совершить что-нибудь непоправимое, а она сознательно отгородилась от всего мира, не желая отвлекаться на второстепенные вещи.
Стоя неподвижно возле Глориозы, командир ничего не слышала, не видела, не ощущала и не обращала ни на что внимания, сосредоточив все свои мысли на умирающей подруге, чтобы случайно не навредить ей.
Убедившись, что Модеста не впустит их в палату, герцогиня, герцог и Олдама отошли от двери и сели в кресла у окна. Внизу виднелся небольшой дворик и огромное цветущее дерево, залитое белым солнечным светом.
– Бедная Модеста, она прямо с ума сходит от горя, – промолвила Беатриса сквозь слёзы.
– Модеста наш командир, но она и я любим и уважаем Глориозу, как старшую сестру. Нам невыносимо свыкаться с мыслью, что она умрёт, – всхлипнула Олдама, даже не пытаясь скрыть поток слёз.
– Скажи, Самуил, почему ты отправил Глориозу и Лейлу к автомобилю, а не велел им спрятаться в одном из зданий? – спросила герцогиня.
– Бандиты легко бы нашли их в здании, а автомобиль бронирован и там они были бы в безопасности. Впрочем, я тогда растерялся и думал, что будет лучше, если они укроются там. Если бы я знал, что враги спрятались везде, то не послал бы Глориозу и Лейлу к машине, но я решил, что на нас напали сразу все. За мою ошибку Глориоза заплатит жизнью! – терзался герцог и вид слёз собственной жены и телохранительницы не добавляли ему спокойствия.
– Вам не следовало покидать дворец, – сказала герцогиня. – Надо было вызвать врача.
– Да я так и собирался сделать, но связь не работала, – ответил Самуил. – А потом я не хотел тратить время на ожидание врача, я опасался, что Лейла серьёзно больна и решил везти её быстрее к специалистам.
– Но почему не работали телефоны? – спросила Беатриса.
– Вероятно, это дело рук банды, – ответила Олдама. – Они уже несколько раз пытались разными способами мешать работе телефонов и другой связи. В этом случае они применили какие-то волны, которые я смогла нейтрализовать лишь через несколько часов. Я жалею, что вы, господин герцог, не взяли тогда меня с собой, а оставили во дворце. Возможно, моё присутствие при перестрелке спасло бы жизнь Глориозы.
– Да, я сделал ошибку. Возможно. Но, возможно, я спас этим от гибели тебя, Олдама, – ответил герцог.