Деркейн внимательно всматривался в моё лицо и действительно отпустил, но совсем на чуть-чуть. Ровно настолько чтобы я успела выпрямиться, чуть не уйдя с головой под воду. Как я и думала если Деркейну глубина доставала до плеч, то я до дна не доставала. Деркейн это прекрасно понимал потому и отпустил.
– Конечно постараешься, а я в этом помогу. – Меня мягко обхватили за талию и вновь прижали к сильному телу.
Наши лица оказались на одном уровне, я видела как потемнел взгляд асшеса, как вытянулся его зрачок и запульсировал в такт его сердцебиения. Вторая рука асшеса с талии переместилась на спину потом на мой затылок, надёжно фиксируя голову в одном положении. По телу прошла волна жара, яростно сжигая остатки страха.
Паника уже давно отступила, и сейчас я трепетала от совсем других ощущений. Деркейн был слишком близко, слишком горячо смотрел на меня и хуже всего мне это начинало нравится. Взгляд сам помимо воли то и дело норовил переместиться на его губы. Сердце бухало в ушах усиленно разгоняя разгорячённую кровь по всему телу.
Я уже почти поверила, что Деркейн меня сейчас поцелует, его желание прекрасно ощущалось даже через слой платья. Прожигая жадным взглядом он наклонился почти касаясь губами моих губ, и…
– Приготовься маленькая шесса, ныряем.
Глава 10
Пламя в костре весело потрескивало, периодически выстреливая вверх пучком ярких искр. Темнота нехотя отступала, пряталась за деревьями, уже оттуда пугая ночными шорохами и глубокими тенями, оживающими в неровном свете огня.
Проводив взглядом очередной столб иск, красным росчерком взметнувшихся к ночному небу, плотнее закуталась в мягкое покрывало. Ночь уже полностью вступила в свои права, лагерь затих, Ситни и мальчишки мирно посапывали на своих лежанках.
Деркейн тоже бессовестно дрых, вытянув своё мощное тело прямо на земле и привычно заложив одну руку за голову. Вот же чудовище толстокожее! Будто вовсе не на жёсткой поверхности лежит, а на мягкой перине.
Змееконь словно верный пёс устроился рядом. Преданно охранял сон своего хозяина, чутко реагируя на любой звук.
У-у, что за несправедливость, аж завидно. Я вот и на вполне удобной циновке никак не могла угомониться. Медитировала на пламя, иногда посматривая на тихо переговаривающихся асшесов выставленных на охрану лагеря.
Меня всё ещё внутренне потряхивало, после вечернего купания, правда уже не столько от страха, сколько от понимания собственного бессилия против блондинистого гада. По мне так это было не купание, а самое настоящее издевательство, причём в изощрённой форме.
Змей, как есть змей, такой же хитрый и хладнокровный хищник! Сжал руками словно кобра пойманную жертву и не отпускал, пока не решил, всё, достаточно помог. Плевать он хотел на мои чувства и крики о пощаде, баран упёртый.
Да в гробу я видала такую помощь!
До сих пор удивляюсь как вообще осталась жива и даже в конце смогла немного поплескаться с Ситни, отвлекая и её и себя от нехороших мыслей. Если Ситни просто косилась с некой опаской на кружащих рядом асшеса и его змееконя, то у меня в голове набатом звучали очень кровожадные мысли.
Они и сейчас активно бурлили в голове, подогревая обиду и злость, не давая уснуть, подкидывали красочные картинки ответной расправы и беспощадно подталкивая к безрассудству, цена которого моя жизнь.
Я далеко не бесстрашная валькирия, даже близко нет присущей им мощной воинственности. Вид боевого оружия не вызывает у меня эстетического экстаза и желания немедленно применить его по назначению.
Мой предел владения колюще-режущим это кухонный нож, которым я могла мастерски нарезать колбасу и сыр на бутерброды. Курочку конечно тоже могу разрубить на части, но уже приготовленную тушку, умерщвлённую, безголовую и общипанную, а теми тесаками что здесь используют вместо ножей, я скорее себе что-то оттяпаю, чем хоть как-то наврежу опытному воину.
– Всё ещё дуешься? Зря. – В руки настойчиво ткнулась кружка с горячим травяным отваром.
Тэльва подсела на край моей циновки, расстеленной максимально близко у костра.
Как же, позаботились, чтобы «маленькая шесса» не простыла после воспитательного купания. Р-р, бесит!
Не сводя взгляда с огня сделала большой глоток. Пряное тепло медленно потекло по горлу, растекаясь дальше по всему телу. Хорошо.
Злиться уже не было сил. О своём возвращении в лагерь в образе мокрой мыши, даже думать не хотелось. Зря только нервы мотать.
Конечно, после того как я выбралась на берег я сняла и отжала все свои вещи, укрывшись за «древесным шатром». Но всё равно ткань осталась влажной, достаточно облепляя тело чтобы бесстыдно подчеркнуть все изгибы и женственные выпуклости.