Руки скользят ниже, смещаясь к налитым грудям, мнут полушария сквозь грубую ткань, и жрица откидывает голову на мужское плечо. Проворные пальцы тянут за кожаный шнурок, стягивающий вырез. Ткань расходится, открывая доступ жадным прикосновениям. Бог прикрывает веки, представляя под своими пальцами бархатистую светлую кожу девы, покрытую каплями воды. Это видение наполняет его вены вязким желанием, которое быстрым потоком устремляется вниз. Он захватывает разошедшиеся края, и одним движением разрывает одеяние, оголяя женщину до пояса. Ладони проходятся по выпуклому животу вверх к вздымающимся холмам. Кончики пальцев обводят тёмно-коричневую ареолу и смыкаются на затвердевшем соске. В хижине раздаётся первый женский стон, тонущий в твёрдых мужских губах. Ему мерещится фантомный аромат сладких персиков, и он страстно впивается в чужие уста, обжигая и принося лёгкую боль, похожую на соприкосновение с кустом крапивы.
Его ладони опускаются ниже и обхватывают женские бёдра, спрятанные под грубой тканью. Он прижимает их к вздыбившемуся паху, и жрица непроизвольно трётся о выпирающий бугор, словно кошка, истосковавшаяся по ласкам. Жадные пальцы сминают шерсть юбки, оголяя чуть полноватые ноги, впиваются в нежную кожу, оставляя после себя красные следы. Венделла приподнимается, и Локи срывает остатки одежды, откидывая их на грязный пол.
Ловкие женские руки помогают ему расправиться с замысловатой шнуровкой кожаных брюк, и сжимают налитый кровью член. Комнату наполняет шумное дыхание, когда он толкается во влажные складки, вырывая из уст жрицы сладостный стон. Она упирается ладонью в стянутую дамасским шёлком грудь и отклоняется назад, позволяя войти ему до основания. Он врезается в податливое тело медленными грубыми толчками, погружаясь глубже. Ускоряется и сжимает объёмные ягодицы, задавая необходимый темп.
Кожа жрицы горит, и в местах касания его пальцев появляются волдыри, которые будут кровоточить ещё не один день, но это небольшая плата за страсть и вожделение бога.
Большие ладони подхватывают её под ягодицы и мужчина встаёт, придерживая Венделлу и оставаясь внутри. Он делает несколько размашистых шагов и опускает ношу спиной на прогретую утренними лучами солнца столешницу. Пальцы проходятся по гладким ногам, приподнимая и размещая их ступнями на широких плечах. Он толкается в ней, заходясь хаотичным ритмом, и смеживает веки. Там, за золотистыми бликами, он видит распростертое тело Далии.
Локи шумно выдыхает, прикусывая нижнюю губу, когда чувствует приближение волны оргазма. Он резко выходит из тела жрицы и с глухим стоном изливает семя на деревянный пол.
Ярко-жёлтые солнечные лучи пробиваются сквозь узкие окна, освещая мужскую фигуру, складывающую яблоневые поленья в очаг. Изящная длань касается древка, и на него соскальзывает янтарный огонёк. Он лижет шершавую поверхность, разрастаясь в оранжевое пламя, и медленно согревает остывшую комнату.
Локи поднимается, отряхивая брюки. Окидывает взглядом комнату, задерживаясь на дальнем углу, где под синей тканью балдахина тихо постанывает Венделла. Бог запускает ладонь в поясную сумку и внимает один из стеклянных пузырьков с мутно-молочной жидкостью. Он перекатывает его в пальцах, медленно подходя к квадратному дубовому столу. Стекло с глухим стуком ставится на столешницу, высекая золотые искры с ладони божества. Они бликуют медовыми огоньками в воздухе, опаляя дерево пола.
Глава 6. Когда пылает кровь
Порыв северного ветра гнёт медные ветви Железного леса, разнося за спиной бога мелодичный звон. Привет от возлюбленного брата Кари¹, что не являлся пред царскими очами уж сотню лет. Васильковые сумерки окутывают снежные просторы степей Йотунхейма. Даже в канун Мидсоммара² снег застилает потрескавшуюся от палящего солнца землю. Тяжёлыми шагами Локи пересекает пустынную равнину, наслаждаясь холодными потоками, жгучими поцелуями ласкающими лицо.
Там вдали, где виднеются кованые врата Утгарда, ждёт прекраснейшая из дев - Сигюн, красота и верность которой не раз воспеты скальдами³ в мидгардских поэмах. Бог знает: жена не смеет сомкнуть усталых глаз, ожидая господина у неугасающего очага опочивальни. Но отчего ноги к нему не ведут? А средь завывания стылого ветра мерещится незримый зов Фенсалира?
Широкая ладонь ласково касается выбитых на железе рун. Они вспыхивают под изящной дланью, приоткрывая обитые железом створки. Локи вступает в свои владения, величественно кивая бледнокожим, покрытым боевой вязью льдисто-синих рунических символов великанам. Дозорные склоняют чело, приветствуя правителя. Ни один из них не осмелился оспорить право на престол славного Йотунхейма первенца Имира⁴.