Усталость давно легла на широкие плечи правителя Утгарда, но остроугольное обсидиановое сердце тянется в Асгард, к каштановым кудрям Далии. Смертная дева занимает все помыслы лукавого бога. Она как деревянная фигурка лошади, которую отец пообещал за хорошее поведение, и убрал на полку. Игрушка, коей так хочется обладать. Шагая по заснеженным улочкам засыпающего города, Локи думает о сладком запахе персиков и шёлке молочно-белой кожи. Желание прикоснуться к тонкому запястью зудит на пальцах, вынуждая до скрежета сжимать зубы.
Скрип дверных петель заставляет Сигюн встрепенуться. Холодный воздух сквозит по босым ногам, и богиня спешит вниз. Усталая фигура мужа склоняется к ещё тёплой жаровне, подбрасывая сухие поленья. Треск пожираемого огнём дерева наполняет комнату. Ухоженные пальчики пробегают по напряжённой линии спины.
- Ты задержался, - выдыхает жена. Немой укор сквозит в нежном голосе.
- Неотложные дела, милая, - Локи выпрямляется. - Прикажи слугам нагреть воды. Близится священная ночь Мидсоммар, и смертные жаждут встретиться с богами.
- Разве не Тору и Бальдру воспеваются песни и приносятся жертвы, - подзывая тёмноволосую рабыню, вопрошает Сигюн. - Зачем тебе идти с ними?
- Я изнываю от скуки, моя дорогая Сиг. И кто сказал, что я пойду с ними, - лукаво улыбается хитрец. Локи сжимает хрупкую ладонь супруги и тянет к лестнице, ведущей на второй этаж. - Хотя не скрою, Тор просил составить им компанию и заодно прикрыть всех иллюзией. Ибо негоже богам выделяться на фоне простых смертных, - передразнивая Одина, смеётся мужчина.
Тускло освещённая комната встречает их клубами молочно-белого пара, источаемого дубовой лоханью, что слуги водрузили в центре опочивальни. Сигюн отпускает руку супруга и, беря с полочки склянку с маслом ночной фиалки, вливает небольшое количество в кадку. Она помогает мужу снять пыльные одежды и опуститься в ароматную воду. Усталые ноющие мышцы приятно расслабляются в обволакивающем тепле. Локи откидывает голову на край и блаженно стонет, едва ловкие пальчики богини касаются кожи под волосами. Они, нежно массируя, проходятся от затылка к макушке, зарываются в тяжёлые медные пряди, помогая мужчине угомонить разбегающиеся мысли.
Локи силится вспомнить пророчество, а может и проклятие, произнесённое Скульд. О каких очах, хранящих тьму, говорила прорицательница будущего? И чем аукнется это богу? Ласковые ладони жены скользят по влажным, неприкрытым водой плечам, разминая напряжённую мускулатуру. Руки опускаются ниже, оглаживая рельефную грудь, цепляя ноготками пружинки волос.
- Не сейчас, Сигюн, - мужчина аккуратно отнимает мягкую ладонь от груди. Он безумно устал, и навязчивое внимание жены как никогда тяготит его. Собственное, так небрежно брошенное супругом имя ударяет богиню наотмашь, словно звонкая пощечина.
- Как пожелает господин, - беря кувшин, она обиженно поджимает губы, зачёрпывает воду и медленно выливает на влажные от пара волосы. Они тихо шипят, застилая мутной пеленой глаза.
Сигюн на ощупь берёт душистую пасту и плавно вспенивает непокорные локоны. В уголках синих очей богини скапливаются слёзы злости. Они солёными каплями опадают на нежные лепестки щёк. Но Локи не обращает на это внимания и блаженно прикрывает глаза, издавая утробное мурчание дикого кота. Ему совершенно не хочется вникать в извечные страдания жены. Безразличие и апатия обволакивают мозг, делая сознание вязким. Очередная порция воды смывает густую пену, и бог встаёт, позволяя супруге омыть тело. Слегка шершавая, намыленная ткань елозит по розовеющей коже. Тихий щелчок пальцами, и поток холодной воды окатывает Локи с головы до ног, накрывая расплёскивающимися струями растерянно вскрикнувшую богиню. Комнату оглушает мелодичный смех коварного бога.
***
Густой полумрак накрывает прекрасный сад Фенсалира. Полупрозрачные перламутровые бутоны нимфей касаются тонкими лепестками водной глади. Золотые переливы магических огней причудливыми рисунками отражаются в ней, разгоняя уплотняющуюся тьму на кромке озера. Россыпь редких сияющих звёзд драгоценными камнями украшает тёмно-лиловое полотно бескрайнего неба. Переливчатый молочный шёлк лёгкой волной стелется по изумрудной траве, покрывающей ещё тёплую землю. Поджав ноги, Далия усаживается на излюбленный камень и кладёт на колени потрёпанную стопку измятых листов “Сага о Рагнаре Кожаные Штаны”⁵. Аккуратные пальцы плавно проводят по рукописным строчкам, повторяя изгибы рун. Разум рисует картины приключений великого викинга, хитростью и отвагой сметающего врагов со своего пути. Мир вокруг растворяется, сменяясь фантазией ума.