Дрожь охватывает хрупкое тело. Дева сглатывает, не в силах противостоять страху, что вселяют слова коварного божества. Оно оборачивается к ней спиной, собираясь уйти. Далия испуганно смотрит на горящий в сумраке изумруд. Рой мыслей заполняет голову.
- Стой! - кричит она вслед удаляющейся фигуре, и Локи останавливается, мысленно потирая руки. - Какая выгода тебе от этой сделки? Неужели передумал? - голос её пропитан сомнением, вызывая на устах мужчины довольную улыбку. “Что ж, урок она усвоила”, - думает он.
- И зачем мне дева, не желающая принадлежать, - оборачиваясь, ехидно бросает бог. - Знаешь ли, я не привык брать женщин силой. Или дело в том, что ты сама жаждешь этого? - он приближается к Далии и нежно касается подушечками пальцев её нижней губы, вынуждая отпрянуть. Ему нравится эта игра, исход которой виден наперёд.
- Нет! Никогда! - горячо восклицает дева. - Что ты хочешь взамен?
- Пустячок, - невинно хлопает огненными ресницами лукавый. - Всего лишь три желания, дорогая. Обещаю, - он искренне заглядывает в девичьи глаза, - что никакого вреда они не несут, - лицо мужчины становится серьёзным, будто отражая важность сказанных слов.
- Разве я могу тебе верить?
- Я дам божественную клятву, Далия, - доселе мягкий голос бога звучит холодно, сжимая морозными тисками горячее сердце девы. Хрупкая душа в страхе мечется в смертном теле, но упрямый нрав не позволяет отступить.
- И каковы твои желания, - недоверчиво спрашивает она. Подсознание вопит об опасности, настойчиво твердя не верить в речи божества.
- Да ты боишься меня, красавица, - заливается едким смехом Локи. Он ударяется звонкой пощёчиной в голову, заставляя Далию сжать кулаки. Лицо покрывает густой румянец, а глаза вспыхивают неподдельным гневом: “Да как он смеет смеяться надо мной!” - Я же сказал, я дам клятву, что мои желания чисты и благородны, - нетерпеливо произносит он. - Знаешь, меня порядком оскорбляет недоверие, что сквозит в каждом твоём слове, - голос бога наполняется печалью. - Разве я лгал тебе?
- Это мне неведомо, - устало говорит она.
- Тогда о чём мы спорим? Либо ты доверишься мне, либо всё останется как есть, - разводит руками Локи. Дева бессильно опускает плечи. Что ей остаётся, препираться вечно с ним не выйдет.
- Хорошо, я согласна, - глухо произносит Далия и делает шаг вперёд. Предательские слёзы обжигают уголки глаз: "Иного выхода у меня действительно нет".
- Вот и хорошо, мышка.
Плавный поворот кисти материализует в жёстких пальцах длинный ритуальный нож с обрубленным наконечником. Его железная рукоять искусно украшена набивным изображением листьев, а острое лезвие покрыто вязью рун. Оно скользит по внутренней стороне ладони Локи, рассекая мягкую плоть. Ихор⁷ живым пламенем опадает на сочные стебли травы.
- Ну же, милая, твоя очередь, - Далия с ужасом взирает на огненные капли, сжигающие малахитовый настил мха. - Ну же, не заставляй меня делать всё самому. Иначе я решу, что ты готова сдаться, - наглая усмешка ярким мазком окрашивает лицо коварного бога, разгоняя по юному телу девы сгустки ярости.
- Дай сюда, - протянув руку, дева сжимает покрытый горячей кровью клинок. Далия шипит от боли, разрезая белоснежную кожу. Она окрашивается алым. Тонкая струйка крови сползает вдоль запястья, пропитывая невесомые рукава платья.
- Тшш, мышка, - Локи мягко сжимает нежную длань. - Ты же знаешь, как даются клятвы? В твоих историях пишут об этом? - испуганно распахнутые очи выдают её невежество. - Закрой глаза, - ласково шепчет бог, - вот так, милая. Это древняя магия, Далия. Едва я начну говорить, мир закружится, и слова сами придут в твою красивую головку. Просто повтори их, - широкая ладонь легко касается волнистых прядей.
Дева делает глубокий вдох, стремясь успокоить бешено бьющееся сердце. Мужчина приобнимает её за плечи и распевно произносит:
- Светом венца звёздного свода, кровью отца и именем рода, - холодный поток ветра ударяет в спину, толкая и впечатывая девушку в твёрдое тело бога, - клятву даю под сводом ночи: “Дарую свободу жене непорочной”, - размеренный голос Локи обволакивает сознание Далии.
Воздушные потоки подхватывают мелкую листву, вовлекая в вихрь неведомого миру танца. Бог склоняет голову и проводит кончиком языка по порезу. Его глаза вспыхивают, едва солёная кровь опускается в пищевод. Затуманенный разум девы кружится в водовороте бессвязных картин, вырисовывая под сомкнутыми веками слова: