– Осман-ага спускается, – Мехмет-бей открыл дверь столовой и замер в ожидании.
После предупреждения все неправились к столу; Дила слишком увлеклась пикировкой с братьями и не заметила, что он уже сервирован: фарфор, крахмальные салфетки, большие блюда с закусками.
– Пойдем, цветочек, – Архан-бей тепло улыбнулся. – Сядешь рядом. Если что, всегда можешь спрятаться за моей спиной.
Стол – прямоугольной формы с толстыми ножками – показался Диле слишком большим, а стулья с шелковой обивкой – слишком тяжелыми.
– Присаживайся, – Архан-бей помог Диле сесть. – Рекомендую не начинать есть, пока ага не придет. Это одна из традиций, и ага соблюдает все возможные.
– Спасибо, – Дила просияла.
– Тебе спасибо, – прошептал Архан-бей, усаживаясь рядом с девушкой.
– За что? – она искренне удивилась.
– Не поверишь, за барашка. Когда-нибудь я расскажу тебе.
Напротив чудесного Архан-бея и ее, Дилы, уселись братья: Ферхат, Фуат и Ферит. Диле пришлось смотреть прямо в глаза зефирного красавца и стараться не краснеть. Тот делал все возможное, чтобы вывести ее из себя: смотрел горячо и улыбался.
Впрочем, Дила радовалась тому, что ее не посадили напротив Ферхата. Его злобное лицо напрочь отбивало аппетит, да и саму мысль о еде превращала в небольшой триллер.
– Все собрались? – Осман-бей в сопровождение дворецкого подошел к столу и оглядел присутствующих. – Дила с нами. Это хорошо, для нее есть новости.
После этого небольшого вступления – пугающего, между прочим – ага устроился во главе стола и замер. Не двигались и остальные Бояджи. Дила сочла благом поступить так же: замереть и помалкивать. Правда, ей было смешно: Ферит пучил глаза, скрывая улыбку, Фуат пытался рассмешить Дилу, вздыхая и незаметно для аги хватаясь за сердце, Ферхат остался Ферхатом. Архан-бей сидел слева, а потому девушка не могла видеть его лица, зато лицо аги видела прекрасно – суровое, с нахмуренными бровями.
– Сегодня Милостивый дважды одарил нас, – Осман-ага заговорил. – Избавил от опасности и привел в наш дом внучку Асие Йалмаз. Значит, мы все делаем правильно, – он прихлопнул широкой ладонью по столу. – Никто кроме Ферхата не покинет из поместья, пока все Илери не будут за решеткой. Ферит, узнаю, что ты вылез ночью через крышу, пощады от меня не жди. Архан, проследи. Теперь о Диле, – ага посмотрел прямо на девушку. – Я рад тебе. Думаю, что это знак Милосердного. Ты можешь оставаться в нашем доме столько, сколько пожелаешь. Я же найду для тебя хорошего мужа. Не благодари, – он поднял руку, будто предупреждая. – Внучка Асие Йалмаз и моя внучка тоже. Как только решим проблему, я лично займусь поиском подходящей партии. И самой лучшей партии, иншаллах*. Давайте есть, – Осман-ага сделал приглашающий жест и сам взялся за ложку.
Пока Дила вспоминала как дышать, слуги подали суп. Странно, но именно это вывело девушку из ступора. Она решилась посмотреть на Фуата; тот, утратив весь свой лукумный вид, смотрел на нее серьезно и спокойно. На мгновение девушке показалось, что в его взгляде промелькнуло сочувствие.
Ферит же нервничал: он так крепко сжал ложку, что пальцы его побелели. На лице его читалось раздражение, граничащее со злостью. Ферхат и тот не остался самим собой: нахмурился и стал еще опаснее.
В тот момент, когда Дила приготовилась закатить истерику, Архан-бей положил на край ее салатной тарелки кусочек хлеба с паштетом:
– Ешь, цветочек. И постарайся сдержаться. Мы все решим, – шептал он, чуть повернув голову.
– Что за разговоры? – Голос Османа-аги заставил Дилу вздрогнуть. – Ты что-то хочешь сказать, Дила?
А она не то, чтобы хотела сказать, она искренне желала одного – громко закричать! Но Архан-бей очень аккуратно положил свою руку на ее пальчики под столом и тихонько пожал.
– Дила! – Осман-ага, видимо, не любил ждать.
– Осман-ага, – она чудом сдержалась, – я хотела узнать, что с Бураком? Он жив?
– Жив. И скоро будет здоров. Он в больнице и его охраняют наши люди. Это все? – ага как-то очень внимательно смотрел на девушку.
В его ответе Дила нашла шанс для себя!
– Осман-ага, я благодарна вам за гостеприимство и…мужа, но нельзя ли мне домой? Ведь меня тоже можно охранять, как и Бурака. И я не буду стеснять вас, – она взглянула на агу с надеждой.
– Нет! – Осман-ага рассердился.
Вслед за ним разом заговорили все мужчины Бояджи, кроме Ферхата. Среди этой какофонии Диле удалось разобрать только то, что ей, цветочку, в поместье будет удобнее, что дом слишком большой, чтобы она смогла как-то стеснить их и под конец просьбу от Ферита, обращенную к аге: «Давайте оставим ее себе!».