– Бела и опрятна… Да хороша, хороша жена, «вот только бы не бросила его», – подумала Анна Петровна. – У вас нет валерьянки? Увезу, уход за ним будет, а помрет – телеграмму пришлю.
– Так его ж не похоронят у вас без прописки, – привела последний довод Нина. Странным казалось ее сопротивление, но ничего не было странного в нем, если на все взглянуть из души.
– Хоронят без прописки! – отчеканила Анна Петровна. – Прописка на гроб не нужна. Земля нужна – земля у нас найдется! Да она и есть у него, прописка эта. Мы же с ним не в разводе. Уехал и уехал тогда…
Из комнатки послышался кашель и слабый голос.
– Чего тебе? – поднялась со стула Нина. Анна Петровна прошла за ней.
– Вы там, слышу, мне уже гроб с музыкой заказываете, а меня не спросили, под какую музыку хоронить. Меня хоронить только под смуглянку-молдаванку.
И он запел, кашляя и отстукивая по матрацу рукой:
– Ра-ас-ку-уд-ря-вый, клен зеле-ный, лист рез-ной, здра-а-вствуй па-рень, мой хоро-ший, мой род-ной…
У Нины на глазах выступили слезы.
– Вот так вот второй месяц хоронит себя.
– Все, музыку отставить! Паша, собирайся, едем домой! – скомандовала Анна Петровна. – Будет тебе смуглянка, будет тебе и свисток с артиллерийскими залпами!
Анна Петровна не представляла, сколько будет мороки с перевозкой прикованного к постели человека. На следующий день они с Ниной взялись мыть его и вымыли только к обеду. Помыли, переодели в чистое, побрили, причесали. Совсем другой вид!
– Вы только не думайте, – со слезами на глазах говорила Нина, – что он у нас был такой заброшенный. Сколько мы его уговаривали, и добром, и силком. Бесполезно. Упрется, как бык. С места не стронешь. Даром что лежачий! А с вами, гляди-тко, тише воды, ниже травы.
– Со мной все так, – сказала Анна Петровна, но уже без прежней гордости за свою несгибаемую женскую волю.
Наняли машину, сделали плетеные носилки, Николай с тремя товарищами помог довезти его до поезда и разместиться в откупленном по блату купе. Анна Петровна отдала все деньги, какие остались, и поезд покатил, возвращая то ли беглого, то ли изгнанного мужа в лоно семьи.
***
В Нежинске их встретили Евгений с Настей. Они были покрыты красивым загаром, и в их глазах Анна Петровна увидела то счастье, которое когда-то навсегда покинуло ее. Надолго ли оно в них?
Она не обняла их, не поздравила, а коротко поздоровалась и засуетилась возле выносимого из вагона мужа.
И эта актриса, с сожалением подумала Настя. Анна Петровна представлялась ей совершенно другой, скорее Маргаритой Володиной в «Оптимистической трагедии», чем Татьяной Дорониной в «Старшей сестре».
– Как она любит тебя, – сказала она вечером Евгению, – и ревнует.
– Брось. У нее с отцом своё. Ее всю жизнь мучила совесть.
Теперь она будет отыгрываться на тебе, подумала Настя, а заодно и на мне. Ей стало жаль Женю, и она погладила его по голове. Он посмотрел на нее, в глазах его Настя увидела растерянность.
Он вдруг понял: если все мужчины кинутся исполнять волю женщин, мировой воле придет каюк.
14. Сосиски с яичницей
Когда Гурьянов узнал, что Женька женится на Насте, ему стало и взаправду плохо. Он с трудом переварил в себе весь этот фейерверк с цыганами, и тут нате – все наперекосяк и у Горы пошло. Теперь ей Женьку подавай! Ну, стерва! Заболело сердце. Почему-то справа, точно оно располагалось в нем, как в зеркале. Он взглянул на себя в зеркало и потер грудь справа. Зеркальный Гурьянов тут же потер себе грудь слева. Все как надо, успокоился Гурьянов и улыбнулся; а он (он глянул в зеркало и состроил тому рожу) пусть теперь беспокоится. Интересно, как проявит себя его беспокойство там? И в чем оно, в свою очередь, отразится, в каком еще зеркале?
Гурьянов поехал в общежитие табачной фабрики. Вышел из троллейбуса, посмотрел по сторонами и понял, что оказался возле Настиного дома. Прошел в арку, нашел подъезд. Дом был новый, на берегу Нежи. Участок между домом и рекой зарос кустарником, изрыт канавами. Центр, а как везде. У Анненковых на этой квартире он еще ни разу не был. Да и не думал когда-нибудь побывать. Хотел развернуться, но поколебался и поднялся на третий этаж.
– Леша, заходи, – приветливо сказала Анна Ивановна.
У нее во взгляде Гурьянов не заметил настороженности, которая была в прошлый раз. Удивительно, Анна Ивановна даже ласково глядела на него! И обращается на «ты». Надо же!
– Настя скоро должна прийти. Пошли на кухню, я там с обедом вожусь. Ну, рассказывай…
– О чем? – оторопел Гурьянов.
– Как тебе понравилась Настя? Вот выкинула! Всегда своенравная была!