Семен познакомил Сергея со своей родней, спившейся, похоже, еще в прошлом столетии и уже пропившей следующее. Родня восприняла гостя шумно, но безучастно. Как повод для выпивки, которая давно стала привычкой. Сергею не улыбалось провести еще одну ночь в обнимку с алкашами и он попросил приятеля отвести его лучше куда-нибудь «на постой». Тот отвел его в край деревни, в довольно приличный дом, с высоким крыльцом и колодцем во дворе.
– Глафира одна. Охочая. В соку. Мужик пятый год сидит. Так что счастливого пути. Эх, завидую! А у меня уже вот такие! – Семен показал кулак. – Ладно, пошел к своим. Три дня готовились к моему приезду. Теперь до утра бузить. Может, пойдешь?
Сергей помотал головой.
– А товар уже приготовлен. Упакован. Завтра заберем…
***
– Дом-то прочный у тебя, – сказал Сергей, откинувшись на спинке стула и сыто разглядывая остатки пиршества. – А говоришь, одна, без мужика, хозяйство держишь?
– Одна и держу, – с гордостью сказала Глафира. – Руки-то на что мне дадены?
– Тебе не только руки дадены, – сказал Сергей и потянулся к подавшемуся к нему телу соломенной вдовушки. Ему вдруг тоже захотелось в ответ на женскую щедрость проявить щедрость мужскую, дать ей не меньше, чем она ему. Старался он изо всех сил, правда, у Глафиры природа была побогаче. Впрочем, на одну ночь Сергея хватило. «Теперь можно на пять лет залечь», – подумал он, прощаясь с гостеприимной хозяйкой, тело которой к утру из наливного и жесткого стало мягким и податливым, как квашня. Тела соломенных вдов и подходят, как квашня, на дрожжах долгой разлуки. Ну их к лешему! Себя Сергей чувствовал опустошенным коконом.
– Придешь еще? – с чувством спросила Глафира.
– А как же! – сказал Сергей, абсолютно уверенный в том, что больше не придет к ней никогда. Хорошего понемножку!
***
Семен был больной с похмелья. Пока не выпил стакан водки, был хмур и молчалив, а выпив, развеселился и много шутил, рассказывал о родственниках, о которых Суэтин и слышать не хотел.
– Ванька-то, представляешь, – Семен толкал Сергея в плечо (Сергей раздраженно дергал плечом, Семен не замечал и продолжал толкать), – Ванька-то женился! Такой бирюк был, а тут девку оторвал. Смак! Эх, опять без девки ночь прошла, однако. Распирает меня, брат, мочи нет. Ничо, в поезде снимем кого-нибудь. Ты-то как? Нащелкал фоток?
– Нащелкал.
Пассажиры в вагоне везли товары и были все пьяные. Похоже, это было естественное состояние всех тех, кто из прошлой своей жизни направлялся в будущую. В купе была трезвой лишь тоненькая девчушка лет четырнадцати с большими испуганно глядевшими на всех глазами.
– Куда едешь? – спросил Семен и плюхнулся рядом с ней.
– К папе, – ответила та и отодвинулась от Семена. Семен усмехнулся.
– А я к маме. Гостинцев везу. Шубейку.
У девчушки погасла тревога в глазах, и она радостно стала говорить о том, что родители ее живут в разных городах – мама в Чите, папа в Нежинске, и вот до сентября она едет к нему и тоже везет гостинцы.
– Мама передала?
– Нет, это я сама, – снова замкнулась в себе девчушка.
– Звать-то тебя как? Небось, Яна? – Семен по-свойски подмигнул ей и достал из сумки конфеты и румынское вино («Это бабы водку пьют, а девчушкам сладенькое подавай!»).
– А откуда вы знаете?
– О, я много чего знаю. Спроси вон хоть его. Какой загар у тебя ровный. А тут?
Сергей уставился в окно, глядел на проносившиеся мимо приметы пространства и времени, оставлявшие безучастными большинство пассажиров, и вполуха прислушивался к разговору. Его не покидало тревожное чувство, что все идет как-то не так, как ему хотелось: и сама эта поездка, и Чита где-то у черта на куличках, и ненасытная Глафира, и он сам, жалкий в своем желании сравняться с чужой более щедрой природой, и сейчас этот пьяный вагон, Семен, Яна… Дичь какая-то! Куда я еду, откуда и зачем? Он вдруг ощутил в себе душу отца и взглянул на окружающее его глазами. И все ему стало дико. Он взглянул на девчушку и краткий испуг его прошел. Семен заливал ей байки. Яна раскраснелась, глазенки заблестели, она смеялась и тараторила о чем-то, спеша рассказать приятному попутчику всю свою жизнь. Глупышка, кто же так сразу выворачивает душу наизнанку перед первым встречным? Семен налил ей вина. Сергею почему-то жалко стало девчонку. Он представил, что это его сестра.