– Ты не жалеешь, что сейчас со мной? – спросила однажды Арнэлия, сидя на берегу рядом с Дэмианом и любуясь закатом.
– Я похож на того, кто о чем-то сожалеет? – ухмыльнулся он.
Но чувствуя, что Арнэлию что-то беспокоит, переспросил:
– Тебя что-то тревожит? Поделишься со мной? – и ласково положил ее голову к себе на грудь.
– Да так, просто подумала, что тебе уже мог надоесть наш отдых.
– О чем ты? Ни за что! Я счастлив здесь как никогда.
Арнэлия подняла к нему лицо и недоверчиво нахмурила носик.
– Как никогда? Ты не обманываешь?
– Нет, – в недоумении ответил Дэмиан. – Что за вопрос?
– Даже с Элеонор?
– Так вот в чем дело! – рассмеялся Принц Тьмы, но, заметив требовательный взгляд девушки, стал серьезнее.
– Арнэлия, – начал он, – я не буду тебя обманывать и говорить, что с Элеонор у меня не было прекрасных моментов. Были, и очень много. Но это другое.
– Объясни… – спокойно попросила Дитя Света.
– Я из другого мира, Арнэлия, и ты это знаешь. И Элеонор из моего мира. Мы с ней как… – Дэмиан запнулся, подбирая слова. – Как друзья, как единомышленники. Понимаешь?
– Единомышленники?
– Да. Она знает то, чего никогда не узнаешь ты. Но это вовсе не значит, что она мне ближе или дороже тебя.
Но Арнэлия не понимала, что именно хочет сказать Принц Тьмы. И продолжала смотреть на него широко раскрытыми глазами.
– Арнэлия, – продолжил Дэмиан, пытаясь пояснить, что он имеет в виду, – в моем мире один лишь мрак, и я никогда не смогу разделить его с тобой.
– Тогда как я могу быть для тебя ближе, чем Элеонор, которая сможет его с тобой разделить?
– Очень просто. Ты для меня – все. Когда вокруг только кровь и смерть, когда вокруг одна ненависть и боль, ты для меня – единственный лучик света. Там, в Загробном мире, ты как-то сказала, что не сможешь жить без света, что угаснешь, как цветок, в постоянной ночи. Так вот ты для меня и есть такой свет. Мне не нужны лучи Бога, мне нужны лишь твои лучи.
И Дэмиан ласково погладил Арнэлию по лицу.
– Но может наступить момент, когда ты насытишься моими лучами, и они станут тебе не нужны, – грустно произнесла девушка.
– Это просто невозможно! – отрезал Дэмиан. – Как невозможно усталому путнику вдосталь напиться ключевой водой, как невозможно цветку налюбоваться солнцем. Ты для меня и вода, и солнце. В моем мрачном мире у меня нет другой надежды. Ты для меня как луч света в темном тоннеле, понимаешь? Как путеводная звезда для странствующего. Ты для меня – все.
– Столько пафосных слов, – улыбнулась Арнэлия, хотя ей, конечно, было приятно, что Дэмиан испытывает в ней такую потребность. – Но я не услышала ни одного слова о том, что ты меня любишь.
– Разве это и так не ясно?
– Нет.
– А орел в ущелье тебе этого не сказал?
– Это был орел, а я хочу услышать от тебя лично, – не унималась Дитя Света.
– О, Дьявол, ну почему все женщины, даже бессмертные, хотят это услышать?!
– Мы так устроены. Не уходи от темы.
Дэмиан невольно рассмеялся столь наглому вымогательству любовного признания. Неожиданно он нахмурился и полностью изменился в лице.
– Перед тем как я скажу это, я хочу, чтобы ты кое о чем знала. И прошу, не перебивай меня, когда я буду говорить.
Арнэлия, снедаемая любопытством, согласно кивнула.
– Ты всегда должна помнить о том, кто я есть. Я Принц Тьмы. И если здесь и сейчас я кажусь тебе добрым и веселым, это вовсе не означает, что я такой всегда. Я убийца, Арнэлия, жестокий и беспощадный. Я постоянно убиваю, пью кровь и мучаю людей.
– Зачем ты мне говоришь все это? – воскликнула девушка, невольно отстраняясь от Дэмиана.
– Прости, – извинился Принц Тьмы. – Понимаю, что ты не это хотела от меня услышать, но ты обещала не перебивать. Ведь то, что я говорю, тоже признание. И может быть, гораздо более важное, чем ты думаешь.
Арнэлия тяжело вздохнула, но дала понять, что слушает, хотя это было для нее не очень приятно. Дэмиан продолжал:
– Ты должна помнить об одном: все, что я делаю, не относится ко мне лично. Я всего лишь исполняю свою роль. Делаю то, для чего предназначен и для чего пришел в этот мир.
– Ты хочешь, чтобы я стояла и спокойно смотрела, когда ты будешь перегрызать горло человека? Ты это пытаешься мне сказать? – в голосе девушки послышались истерические нотки.