В отчаянии она упала на колени. Арнэлия поняла, что может выбрать только одно из двух: или оазис, сводящий с ума своими запахами, или солнцепек. Она не была уверена, что сможет справиться с искушением и не стать людоедкой. Это не вода, от шума которой можно спрятаться, закрыв уши ладонями. Здесь не получится закрыть нос и рот, чтобы избежать соблазна, ей просто нечем будет дышать.
И Арнэлия, собрав всю силу воли, заставила себя шагнуть на солнцепек. Пусть она умрет от жары, но никогда не станет есть себе подобных.
Дитя Света снова упала на колени.
– За что? – плакала она сухими слезами, до боли стискивая кулаки. – За что мне все это?
Теперь она уже не сомневалась, что находится в Аду. Если это действительно так, она должна выдержать все – голод, жажду, безумную, не прекращающуюся ни на миг жару. Арнэлия уже поняла, что умрет. Но что будет дальше с ее душой? Попадет ли она в Рай или останется в Аду?
Девушка твердо решила, что не позволит искушениям себя одолеть. Она будет идти, пока последний выдох не сорвется с ее губ. Если потребуется, будет ползти, но не даст отчаянию и унынию овладеть ее сердцем. И Арнэлия, поднявшись с колен, двинулась вперед, обходя оазис искушений стороной.
И снова дикая жажда, к которой добавился голод, стали ее мучить. И снова безжизненная пустыня с убивающим солнцем над головой раскрыла свои объятия, а изнуряющая жара сковывала все ее тело. Но Арнэлия шла, оставив оазис позади.
Ноги уже не слушались девушку. Она постоянно спотыкалась, падала, но снова вставала. Глаза, ослепленные ярким солнцем, не видели ничего перед собой. Небо, коричневая ссохшаяся земля – все смешалось в одну картину. Арнэлия стала впадать в забытье, а ее разум помутился.
Чей-то детский плач поблизости и крик о помощи заставили ее очнуться.
С силой потерев веки, Арнэлия открыла глаза. И увидела совсем недалеко от себя мальчика, одиноко сидящего на камне. «Боже, что этот малыш здесь делает?!» – изумилась Дитя Света остатками своего сознания.
Мальчику на вид было года четыре. Он сидел на камне среди пустыни и жалобно смотрел сквозь слезы на приближающуюся Арнэлию.
– Как ты здесь очутился? – спросила девушка, когда подошла к малышу, пошатываясь.
– Я не знаю, – честно признался мальчик и снова стал плакать.
«А тебя-то за что?» – подумала девушка. Этот малыш вряд ли мог совершить что-то ужасное, чтобы его поместили в Ад.
Тут девушка заметила, что мальчик держит в руке какой-то мешочек.
– А это что? – спросила она.
– Я не знаю, – глотая слезы, ответил мальчик. – Нашел около камня.
И малыш доверчиво протянул Арнэлии находку. Девушка без промедлений развязала шнурок и обнаружила воду, которая была абсолютно чиста! Дитя Света судорожно схватилась за мешок. Ее разум помутился. Вода! Здесь, рядом, в этом мешочке. Но к ужасу Арнэлии ее дрожащая рука точно определила объем – всего лишь на один хороший глоток.
Девушка мучительно сглотнула. Рядом сидел мальчик, который сквозь всхлипывания смотрел на нее огромными голубыми глазами. «Как у Учителя», – подумала Арнэлия, вспоминая всегда проницательный, глубокий взгляд своего наставника.
«Учитель», – вспомнила Дитя Света о том, кого больше всего хотела сейчас видеть. Он бы ей помог, подсказал, своим проницательным ясным взглядом успокоил ту жажду, что так мучает ее, заставляя судорожно сжимать найденный мальчиком мешочек.
– Ты давно уже здесь сидишь? – наконец спросила малыша Арнэлия.
– Давно, – пролепетал он жалобно.
– Наверное, очень хочешь пить?
– Очень, – послышался тоненький голос малыша.
Арнэлия закрыла глаза. Дрожащей рукой она протянула мешочек с напитком жизни мальчику.
– Пей! – приказала она ребенку и отвернулась, не в силах даже с закрытыми глазами представить, как тот жадно глотает воду.
Когда малыш выпил все до капли, Дитя Света взглянула на него уже более спокойно. Мальчик был похож на ангела.
– Я иду дальше. Ты пойдешь со мной? – она протянула ему ладонь.
Мальчик вскочил с камня и с сияющей улыбкой ухватился за руку помощи.
Арнэлия, ощутив в своей ладони теплую и нежную маленькую ручку, почувствовала прилив сил. Теперь она не одна. Теперь их двое, и она отвечает за этого малыша. Поэтому ей нужно держаться. Уже не ради себя, ради этого невинного создания, что как луч надежды появился в этой бескрайней выжженной пустыне.