-Не ...
Но мама, не слушая меня, отключилась.
Я настолько устала, что сил на переживания больше не осталось, только ручеек из слез все равно пробил себе дорогу. Слабость с удвоенной силой навалилась на меня, унося в царство грез.
У него не было сил смотреть на нее. Видеть ее страдания, понимая, что их причина - он сам. В ее е огромном животе рос тот, кто убивал ее также, как некогда Тениэль убивал свою мать. Он как будто вернулся в то время, о котором не знал и не мог помнить. В какую-то долю секунды ему показалось, что это не Софи, а его мать укоризненно смотрит на него. Его прошиб озноб от этой мысли. Чувство вины стало невыносимым и еще...
Он до чертиков был напуган ее состоянием. Он сбежал на улицу, для того чтобы подумать над тем, как поступить дальше. Видя ее состояние, он просто не мог мыслить здраво. Тениэль за всю свою жизнь не ощущал такой боли и бессильной злости на судьбу. Он корил себя за то, что так жестоко позволил себе разговаривать с ней.
В первый момент, увидев ее в больнице, он поразился тому, что она все еще жива - слишком тонка была нить, связывающая ее с жизнью, и только феноменальное упрямство держало ее на этом свете. А потом разозлился на ее глупость и самоотверженность. А еще он очень испугался. Испугался того, что мог не успеть. И ведь зная все, Князь послал Эрикла сообщить о столь радостной новости только сейчас, когда отсчет времени пошел уже на часы. В первую минуту, когда он увидел ее бледную и обессиленную, с этой жуткой трубкой, торчащей из руки, его охватила злость. Только Софи могла оставить ребенка демона жить! При нынешнем уровне медицины любая другая женщина поступила бы иначе, но только не она. Она всегда удивляла его своими поступками, вот и сейчас... Но размышлять об этом не было времени.
Он мог подлечить тело, но не мог влить силу в ее организм, для того, чтобы накормить демона, находящегося внутри нее. На это были способны демоны второго порядка, а он лишь полукровка. Это слово выводило его из себя, потому что оно означало собственное бессилие.
Он понимал, что есть только два варианта помочь ей. И оба были неприемлемы для него. Первый - обрести силу отца, потеряв себя, и стать вечным подданным Князя, его марионеткой, приносящей души на алтарь непомерной жадности.
Второй - пойти на поклон к отцу, но тот только посмеется над глупым сыном и заломит такую цену, что это будет еще хуже, чем попасть под власть Князя.
Западня сжималась, удушая его. Как ни крути, везде клин.
Тэль тоскливо оглядел двор. Что делать: отдать силу, ради которой сам совсем недавно переступил через Софи, своему отцу, и тем самым навлечь гнев Князя, или пойти на поклон к тому же Князю и стать его марионеткой? Вот выбор, который предоставила ему судьба. Этот выбор и был расплатой за все его грехи.
Третий вариант Тениэль даже не рассматривал. Он не оставит ее умирать. Князь, верно рассчитав, оказался прав.
Тениэль стоял, прижавшись спиной к стене дома. Решая, как поступить, хотя решать, в общем-то, было нечего, путь был один. Теплый ветерок трепал его волосы, июньское солнце светило в глаза, ослепляя, а наверху умирала женщина, которую он использовал и выбросил за ненужностью, только вот из его сердца она уходить не хотела, прочно обосновавшись там. Не проходило и дня, чтобы Тэль не вспоминал ее трогательную улыбку. А его пальцы до сих пор ощущали шелк ее волос. Он надеялся, что со временем сможет забыть ее. Но за шесть месяцев вынужденной разлуки ничего не изменилось. Его потребность в ней не только не угасла, а даже возросла.
Ккаждый день проходил в тоске и невозможности взглянуть на нее из-за страха, что слуги Князя проследят его слабость. И как оказалось, все предосторожности зря.
Он проиграл. Князь оказался хитрее. И в страшном сне Тениэль не мог подумать, что жизнь так подшутит над ним. Оставляя Софи, он надеялся защитить ее. Нет, надо быть смелым и признать, что он защищал себя. Он как трус испугался, что Князь обязательно воспользуется его слабостью.
Что ж, ставки были сделаны, партия сыграна, и выбор определен.
Глава 11
В центре зала застыл мужчина. Его светлая рубашка была расстегнута до середины, волосы растрепались, а по напряженному лицу легко можно было угадать решимость.
"Почему люди решили, что в аду жарко?" - думал он.
Тут было холодно, очень холодно, и дело было не в температуре, само это место пронизывало тело льдом и наполняло сердце мраком, вытаскивая затаенные страхи из потаенных уголков души.
Приглушенный свет подсвечивал стены, пол, потолок. В огромном зале не было ни одиного места, оставшегося в тени. Тут не было ни окон, ни дверей, мебели тоже не было, только огромное круглое пустое помещение, конусом уходящее вверх. Единственное, за что цеплялся взгляд - это зеркальный балкон, выдававшийся на несколько метров вперед и опоясывающий второй этаж. Балкон создавал впечатление кольца, сжимавшегося сверху и давящего на посетителя. Зеркала были расположены таким образом, что с того места, где стоял Тэль, его силуэт отражался бесчисленное количество раз. Тэлю показалось, что он находится в суде в качестве подсудимого, и бессчетное количество невидимых глаз устремлено на него, вызывая дрожь во всем теле.