— Тернит… со странным оружием, да еще и взгляд у тебя какой-то… — продолжал ворчать легионер справа. — не нравится мне все это, Мидад. Очень не нравится.
— Если тебе так тревожно, Тагрин, сообщи офицерам, — пожал плечами Мидад (это тот, что шел слева). — Я его… как тебя, кстати, зовут?
— Хаджар.
— Еще один, — беспечно улыбнулся Мидад, чем еще сильнее напомнил молодого юношу, а никак не могучего небожителя.
Собственно, он не только его напоминал, но и вызывал такие же ощущения. Хельмер рассказывал, что Вознесение не похоже ни на одну из стадий развития. Когда адепт проходит через смертные ступени, то оттачивает тела физическое и энергетическое; когда ступает по стезе Бессмертного, то изменениям подвергается его душа; а вот с Вознесением дела обстояли куда сложнее.
Демон так и не стал вдаваться в подробности. Он ведь не являлся Вознесенным в привычном понимании этого слова, так что не мог внятно все объяснить.
Но, вроде как, здесь имело место «сознание» во всех его многогранных и сложных проявлениях. И, видимо, сознание Мидада вернулось к тому, когда он чувствовал себя комфортнее всего.
— Лучше выбери себе псевдоним, Хаджар, — Мидад что-то насвистывал себе под нос, попутно беспечно качая копьем на плече. — Тут, в свое время, на кануне войны и несколько эпох после, столько Хаджаров развелось… родители, видимо, думали, что если назовут ребенка в честь Черного Генерала, то…
— Ты с ума сошел⁈ — гаркнул Тагрин, сдвинув кустистые брови. — Нельзя упоминать Предателя!
— Ну да, ну да, — отмахнулся беспечный легионер. — Ты, кажется, собирался к офицерам.
Тагрин какое-то время сверлил взглядом Хаджара и его провожатого, после чего произошло нечто, чего генерал не ожидал.
За прошедшие полчаса он несколько привык к тому, что они ступали посреди бескрайнего света по покрову из плотных облаков. Но то, что в какой-то момент из этого моря облаков оторвется кусок и, представ в виде платформы, начнет уносить Тагрина куда-то вдаль… Зрелище, конечно, шокирующее.
— Видел бы ты сейчас свое лицо, Хаджар, — засмеялся Мидад. — ну да ничего. Все, по началу, удивляются. Потом, когда привыкнешь и поймешь, что все вокруг лишь продолжение твоего разума, то сможешь так же. Ну или построишь себе уголок по вкусу.
— Что ты имеешь ввиду?
Мидад сверкнул глазами и хитро усмехнулся.
— Увидишь, когда придем в деревню, — просвистел он. — Проще показать, чем рассказать.
Хаджар промолчал и посмотрел вслед улетающему легионеру.
— Не переживай, — встал рядом Мидад. — он доберется до расположения не раньше, чем через сутки. Да и вряд ли кто-то из офицеров заинтересуется новым Вознесенным. Вы, конечно, редкость. Особенно в последние эпохи, но, все же, не то, из-за чего сейчас будут дергаться офицеры. Особенно в преддверии Парада Демонов и этого странного Безумного Генерала.
Хаджар даже бровью не повел.
— Это который…
— И в твоем краю про него слышали? — перебил Мидад и немного устало вздохнул. — Представь себе — какой-то смертный возомнил, что может объявить войну богам. Но ладно бы просто сумасшедший, таких, вон, без счета. Но ведь нет же — он всего за несколько веков умудрился пройти путь, который мало того, что большинству не под силу, так и даже тем, кто может справиться с такой задачей, требуется несколько эпох.
Да, генерал прекрасно понимал, что та сила, которую он заполучил за неполных семь веков (если посчитать, в том числе, и временные петли вместе с аномалиями), потрясала не только воображение, но и в целом — устои разумного. Но и не скажешь, что она пришла к нему даром. Нет, он пролил столько пота и крови, что ими можно было заполнить несколько озер.
— Еще и Парад Демонов… ну, да ты и сам в курсе, раз решил вознестись именно сейчас. Разумно, кстати. Может сможешь поучаствовать, хотя сомневаюсь.
— А вас здесь поставили…
— Ага, — снова, в той же манере, перебил Мидад. — Целым легионом стережем Врата Вознесения, на случай если Безумный Генерал сюда поднимется. Но я сомневаюсь, что это произойдет в ближайшее время. Он ведь смертный. Ему придется одолеть Стража. А если бы она погибла, то офицерский корпус об этом бы узнал. Не сразу, конечно, но узнал.
Происходящее можно было бы счесть фарсом, учитывая, что Мидад говорил с убийцей этого самого Стража и, более того, с тем, кого он, по идее, должен «сторожить». И если о таком происшествии на Седьмом Небе рассказать смертным, то те сочтут, что рассказчик приукрашивает.
Ведь не могут быть боги столь близоруки, чтобы не опознать в стоявшем с ними рядом своего противники.