Что ж, в одном из своих человеческих воплощений дракону пришлось несколько лет бороться с разрушительными последствиями снежной лавины, сильно навредившей одному маленькому государству, и теперь он хорошо помнил об этом.
— Так ведь я только и умею, что сочинять мелодии, — ответил принц на вопрос дракона. — Да и зрение у меня слабое. Я умею видеть лишь души людей, однако для того, чтобы прожить земную жизнь, строить города и управлять государствами, одной души недостаточно.
— А кому нужно строить города и управлять государствами, если нет мелодии? — не согласился дракон. — Люди не слишком умны. Они полагают, что во власти, самой по себе, есть какая-то ценность.
И он знал, о чём говорил — потому что в одном из своих воплощений Лу Цы основал государство, в другом — завоевал его, а в третьем — стал миротворцем, который изо всех сил пытался помирить два враждующих народа, его же собственной волей оказавшихся на одной и той же территории.
Да-да, дошло даже до такого. Дракон — и миротворец!
Вот уж кто-кто, а Лу Цы терпением никогда не отличался. Прежде у него на все пререкания был один ответ — взмахнуть хвостом и… то есть, взмахнуть мечом и так далее.
Сказал бы кто-то это дракону прежде — он бы и сам не поверил.
Да никто бы в такое не поверил — ни люди, ни посланники из других миров.
За исключением, разумеется, принца. Он-то с самого начала знал, что так и будет.
Дракон научился быть терпеливым. И даже аккуратным — чего уж и вовсе невозможно было представить! Однако именно так и было. И сейчас, когда принц оторвал руки от цитры, увидев Лу Цы, отчего мелодия оборвалась и начала грустно таять в воздухе, дракон неожиданно вскочил на задние лапы, а передними — подхватил все изумрудные потоки и цветы, всех журавлей и бабочек, все красивые пагоды с изогнутыми крышами и... даже всех людей, гулявших по их балконам.
Бережно удержав их, дракон дождался, пока принц возвратится к цитре — и лишь тогда вернул своих подопечных на место, чтобы они успели прожить долгую и счастливую жизнь, пока мелодия не закончится. После этого они исчезли, но в царских дворцах и бедняцких хижинах осталась память о прекрасных картинах — ну а в голове у принца уже появилась новая мелодия.
— Как ты, Лу Цы? — ласково осведомился принц. — Земная жизнь тебе очень досаждает?
Сказать по правде, дракон как раз собирался на неё пожаловаться. Заявить, что люди невыносимы, планета — слишком маленькая, и вообще, всё это тянется слишком долго, ну сколько можно, он давно повзрослел, пора уже, наконец…
Однако теперь, когда в его руках — вернее, конечно, лапах — побывало что-то столь хрупкое и быстротечное, столь сильно нуждающееся в его защите, эти слова не лезли ему в горло. Это «что-то» было жизнью.
Поэтому дракон пророкотал:
— Нет, Создатель. Я уже многое пережил, но, как думается, моё главное воплощение ещё впереди. Придётся мне возвратиться и поразмыслить над тем, каким оно будет.
— Сколько раз я тебе говорил, не называй меня «Создателем», — улыбнулся принц. — Жизнь создать невозможно. Её можно лишь сберечь — или уничтожить. Впрочем, даже и после этого она вновь возродится. Потому что жизнь вечна.
— Ну а как же мне тебя называть? — несколько недовольно проворчал Лу Цы.
Как уже говорилось, это был очень упрямый дракон. И пусть теперь он стал терпеливее, некоторые привычки по-прежнему оставались с ним — если уж какая-то идея запала ему в душу с детства, он не желал от неё отказываться.
— Ну… — принц задумался. — Мне кажется, простое слово «Друг» очень хорошее.
Дракон задумался вместе с ним. Упрямство упрямством, однако он не мог не согласиться, что это слово нравилось ему тоже. Во всех жизнях друзей у него было очень мало — никто не мог долго выдержать такой пылающий и бушующий характер. Одно лишь смутное воспоминание о ком-то, кто ждёт его на вершине горы, не позволяло дракону, запертому в теле человека, чувствовать себя совсем уж одиноким.
— Ладно, — пробурчал Лу Цы. — Я попробую. Но не обещаю, что у меня получится.
— У тебя всё получится, — пообещал принц. — Всё, чего ты захочешь.
Чуть вздохнув, дракон свернулся поудобнее, обвивая своим телом вершину горы, и прикрыл глаза, приготовившись слушать новую мелодию.
…и пока он её слушал, человеку, спавшему не на вершине горы, а в холодной и не слишком удобной постели снился сон: огромный и могучий дракон, бережно обнимающий маленький голубой шарик.