Как странно присутствовать на открытии собственной клиники, и при этом не испытывать абсолютно ничего. Кто-то что-то говорит, звучат аплодисменты, падают лепестки цветов. Первосвященники читают молитвы у статуй своих богов, народа столько, что не протолкнуться. А я как ледышка – холодная и безразличная. Мэржен распинается на сцене, описывая все то, что мы с ним придумали за последние несколько дней. Прошел ровно месяц. Всего один месяц и целая жизнь.
После торжественной части я отрешенно наблюдаю за вереницей студентов, которых ректор отправил к нам на практику – завтра буду читать у них лекцию. В длинной очереди к регистратуре среди военных и бедняков мелькают и представители знати – все как один в цветах своих Домов.
– Вы позволите? – Нуот вошел в мой кабинет и сел.
– Да. Рада вас видеть.
Он протягивает мне свиток и с тревогой вглядывается в лицо:
– Алика, мне очень жаль.
– Да. Мне тоже. Что здесь?
– Это список высших чинов армии в порядке очереди на лечение, – он отводит взгляд. – Новости есть?
– Нет.
Теперь помимо троих пустынников меня охраняют еще и серые стражи Императора. И без личного разрешения последнего я даже из дому выйти не могу. И если вначале еще находились претенденты на мое крылатое тело, то теперь таковых уже нет.
– Хорошо, – просмотрев список, устало опускаюсь в кресло. – Я займусь ими лично. Сразу будет и практика для студентов. Или вы против?
– Нет, ну что вы, – он встал, но замялся. – Вы всегда можете рассчитывать на меня...
– Хоть сейчас не обижай меня, прошу, – я уронила лицо в ладони.
– Не обижать?
– Мы ведь были друзьями. Я не заслуживаю обращения на «ты»?
Он резко шагнул вперед, выдернул меня из кресла и обнял:
– Прости.
Деликатное покашливание кого-то из серых, и мужчина делает шаг назад, снова оставляя меня мерзнуть. Тьма, все время мерзну.
Серые не умеют становиться невидимыми, да им это и не нужно. Скользя по изнанке мира, они видят и слышат все, выходя лишь на миг, чтобы убить или помиловать.
– Я могу навестить тебя позже? – Нуот нерешительно посмотрел на тот угол, откуда исходило покашливание.
– Да. Я буду ждать.
Поклон, и вот я снова одна.
– Совести у вас никакой! Зачем вмешиваться? – говорю в пустоту но, как обычно, ответа нет.
Сажусь за стол – дел невпроворот. Работа – мое спасенье и погибель.
– Первые пациенты на приеме у докторов, студенты расселяются, списки распределения на стенах развешены. Каина просила передать, что обед готов, – Мэржен устало трет глаза. – Можно мне домой? Сил больше нет ни на что.
Киваю.
– Спасибо, – и перевожу взгляд на список запланированных на сегодня дел. – До завтра?
– Да, моя леди. Пообещай мне, что не будешь сидеть здесь до полуночи.
– А где мне еще быть? – улыбка вышла горькой.
– Ну вот хоть к брату сходи. Он, кстати, был сегодня. Переживает за тебя.
– Схожу. Обязательно. Спасибо.