Раду удивлённо вскинул голову, вглядываясь в лицо Мехмеда, пытаясь понять, насколько тот искренен с ним.
— Но вы послали за мной, потому что хотели допросить…
— Я передумал, — Мехмед неожиданно тепло улыбнулся. — В любом случае, допрашивать мужчин в дамском платье я не привык. Халил-пашу я всё равно не отпущу из-под стражи, пока не разберусь во всём сам, а ты, принц Раду, если бы знал что-то полезное, явно не рядился бы покорно в юбки и шелка. Похоже, тебе совсем нечего предложить мне.
— …… — Раду не знал, чувствует ли он себя от этих слов униженно, или всё-таки рад, что султан понял его правильно и не стал делать поспешных выводов. Похоже, разговоры о его горячности действительно были беспочвенными.
— Забудь всё, что произошло той ночью, юный принц, — продолжил Мехмед, не получив никакого ответа снова. Впрочем, вероятно, он в нём и не нуждался, — Мне не нужно ни твоё доверие, ни твоя помощь. Теперь мы оба знаем, что это не я пытался тебя отравить. Но я до сих пор не могу с уверенностью сказать, был ли это Халил-паша. В твоём кубке было вовсе не снотворное, и лекарь божится, что обнаружил яд, так что Халил-паша остался жив лишь потому что ему вовремя оказали помощь. Он сейчас в сносном состоянии, в заключении. Пока что неясно кому верить, а потому тебе лучше оставаться во дворце и больше не возвращаться в казармы.
— Халил-паша не стал бы пить яд, если бы знал, что он там, — повторил Раду в который раз. — Если это и есть причина, по которой его удерживают в Эдикуле…
— Нет, — Мехмед покачал головой.
Однако более он не стал распространяться. Похоже, сказал уже всё, что хотел.
— Мой командир знает о том, что я теперь живу вне казармы? — уточнил Раду, меняя тему.
— Разумеется, — султан Мехмед пожал плечами. — Тем более, в таком виде, как сейчас, тебе явно не стоит навещать своих товарищей, юный принц.
В ответ на очередное поражённое молчание, он вздохнул:
— Пусть Левент обустроит твои покои — у нас есть много гостевых комнат. И одежду пусть тебе нормальную раздобудет. В следующий раз, если увижу тебя в таком облачении — за себя не ручаюсь.
На этих словах султан покинул комнату — казалось, он куда-то действительно торопится.
Лишь когда дверь за ним закрылась, Раду позволил себе наконец испытать весь ужас пережитого разговора.
Его трясло от ощущения бесконечного унижения, от холода мозаики под ступнями — и даже от одного лишь факта, как близко он подошёл к краю.
По некой причине султан Мехмед показался ему уравновешенным, и даже доброжелательным — таким мог бы быть учёный муж, а не завоеватель, о котором все только и говорили.
Но разве не о нём предупреждал его брат перед отъездом? Разве не о Мехмеде говорил ему Халил-паша? Даже Халкокондил, не решаясь сказать напрямую, косвенно упомянул, что Мехмед едва ли в чём-либо лучше его наставника.
Что такого они знали о султане Мехмеде?
И почему сейчас, отбросив эмоции, Раду попросту не понимал, чего именно ему стоит остерегаться?..
Примечание к части
О, этот неловкий момент, когда принарядился для любимки, но что-то пошло не так 😂😂😂
P.S. Я помню, это должен был быть фанфик на три главы про исторических личностей, но этого автора отнесло на матрасе из Китайского моря к Турции, прастити 🙈
Часть 5
…Ситуация во дворце улеглась спустя несколько дней, однако Халил-пашу так и не отпустили. Раду позволили навещать своего наставника, чем он сразу же воспользовался — но желанных ответов он так и не получил. Утешало лишь, что лала был в безопасности, а заключение его лишь немногим отличалось от дворцовых покоев
Впрочем, какие именно ответы собирался получить Раду от человека, который добровольно принял вместо него яд? А докучать великому визирю вопросами после того, как их, вероятно, уже задавал Мехмед, тоже было бы кощунством.
Раду сдался.
Он более не мог быть Халил-паше ничем полезен: просить султана об освобождении человека, которого тот считал своим врагом, было бы абсурдно — особенно после всего, что приключилось. Являться же к Халил-паше ежедневно было бы ещё более цинично и выглядело бы так, словно он поверил султану Мехмеду.
Принц Раду оказался в подвешенном состоянии: он более не был одним из янычар, но при этом у него не появилось иных обязанностей. Целыми днями он был предоставлен себе, но и по дворцу Эдирне слоняться без дела не мог, опасаясь наткнуться на действующих визирей, или кого-нибудь из гарема. Мысль же о том, чтобы снова встретиться с султаном Мехмедом, вызывала в нём непередаваемый ужас. Ему вполне хватало изредка видеть его прохаживающимся вечерами в саду — куда Раду теперь тоже не рисковал выходить.