Мехмед поморщился, останавливая визирей, потому что от их бесперебойного многословия у него уже начинала трещать голова.
Он не понимал, каким образом Влад мог выбрать такой идиотский повод для нападения — он ведь бывал с Мехмедом в походах, он делил с ним кров и пищу в юности. Более того, Влад, христианин, был воспитан и обучен среди осман, тогда как Басараб II, его соотечественник, желал ему смерти. Он знал обычаи осман, и должен был понимать, насколько ничтожна разница между людьми разных народов, на каком бы языке они не говорили, каким бы богам не поклонялись. Все они хотели лишь жить в мире. Все они желали лишь процветания и развития.
Мехмед не мог поверить, что Влад пролил кровь. Слухи о расправах в Джурджу не могли быть правдивы. Он отказывался верить, что его друг мог отдать подобный приказ — это бы значило, что Влад Басараб, его друг, сошёл с ума.
— На самом деле, мы могли бы разыграть карту принца Раду, — после долгой паузы предложил Заганос-паша. — Наконец-то ваш волчонок пригодится в деле.
Мехмед уставился на визиря, некогда бывшего его учителем, как на полоумного.
— Причём здесь принц Раду? — ему пришлось тщательно подбирать слова, потому что перед глазами стремительно расползалась алая пелена.
— Раду — законный наследник престола Валахии, — Заганос-паша пожал плечами. — Возможно, мы сможем договориться с боярами, и они сами устранят безумного правителя. Отправим принца Раду в Валахию против брата, заручившись их поддержкой. Думаю, он достаточно предан вам…
Звук пощёчины оборвал его на полуслове. Мехмед сам не понял, как в одну секунду оказался подле паши, ладонь его горела от удара. Заганос-паша отшатнулся, держась за лицо. Было видно, что несколько перстней рассекли его щёку до крови.
— Ещё одно слово о принце, и ты не выйдешь отсюда прежним, — Мехмед смерил визиря пристальным взглядом. — Думай, прежде чем говорить… наставник.
В зале повисла жуткая тишина, нарушаемая лишь приглушёнными шагами сменяющегося караула в коридоре.
— Хамза-паша, быть может, вам тоже есть, что сказать?.. — Мехмед развернулся к адмиралу. — Вы знали моего отца и знаете меня всю жизнь. Как, по-вашему — я притесняю христиан? Быть может, я несправедлив к иноземцам?.. Вы, албанец, стояли со мной плечо к плечу в битве за Константинополь.
— Если бы всё обстояло именно так, — Хамза-паша покачал головой, — я бы не был вашим адмиралом, Мехмед Хан.
— Иногда даже самый мудрый и справедливый правитель должен принимать сложные для себя решения, — отозвался Заганос-паша снова. — Александр Великий тоже был молод, когда пришёл к власти. Он тоже не желал побед, однако ему пришлось подавить восстания во Фракии и Фивах. Его считали слабым — и он лишь давал отпор. Именно так начинается путь великого завоевателя Александра Македонского, ставшего первым создателем мировой империи. Тебе должно быть это хорошо известно — ты ведь всегда любил историю. Не проливая крови, не используя все возможные и доступные тебе средства, ты не обеспечишь мир и процветание.
— Принц Раду — не средство, — зло прошипел Мехмед.
— А Халил-паша? — Заганос-паша сощурился. — Помнится, пять лет назад ты считал иначе.
— Халил-паша сам навлёк на себя беду. Он погряз в интригах так глубоко, что сам не заметил, как затянул петлю на собственной шее, — Мехмед продолжал сверлить учителя тежёлым взглядом. — Я никогда не желал строить империю, и вам это отлично известно.
— Однако, если ты не станешь этого делать, империю построят на твоих костях, — тихо проговорил Заганос-паша. — Константинополь пал, делая тебя наследником Византийского престола. Знаешь, сколько крови проливали до тебя, чтобы просто приблизиться к тому успеху, которого достиг сейчас ты? Тебе в этом году исполнится тридцать — как думаешь, как долго ты сможешь удерживать власть, если будешь бездействовать?..
Мехмед отвернулся, давая понять, что совет окончен. Он думал, что сможет положиться на Заганос-пашу, однако всё очевидней становилось, что их пути расходятся. Возможно, они разошлись куда раньше — но осознал он это лишь сейчас.
Чем больше он пытался понять, в какой момент Заганос-паша стал видеть будущее осман в войне, тем сильнее ему становилось не по себе.
Он отлично помнил тот момент, когда его наставник поддержал его в решении идти на Византию, и какое противодействие они оба ощущали среди своего окружения — людей, продавшихся генуэзцам и венецианцам. Среди них был и Халил-паша, который лелеял надежды избавиться от Мехмеда. Тогда Мехмед и Заганос-паша выстояли и укрепили свои позиции. Их действия были обоснованы, слажены и тщательно продуманы — и у них, по сути, не было иного выбора. В противном случае, ни один из них бы не выжил.