Раду понял, что пришёл в придворцовый сад, только когда едва не налетел на розовый куст, чудом не исцарапав себе лицо. Подумать только — а ведь в Валахии его прозвали Красивым!
Принц вздохнул, останавливаясь посреди тропинки, ведущей к ухоженным выложенным камнями клумбам. К счастью, в такой час здесь никого не было — ни стражи, ни случайных свидетелей.
“Стал холодным к утру сад прекраснейших роз,
и тебе ли не знать, что канву лепестков
ранней осенью ветер к порогу принёс —
но не слышу я больше твоих здесь шагов….” [15]
Раду снова остановился, пройдя в сторону кипарисовой рощи.
В этом саду теперь была слышна лишь его собственная шаткая от алкоголя поступь.
Никто его здесь больше не ждал — аллеи были холодны и пусты. И так же пусты были стихи, которые когда-то посвятил ему Мехмед. Слова рассеивались в холодном осеннем воздухе, остывая на выдохе и падая в бесконечное море тишины.
Нет, из Эдирне всё же следовало уезжать как можно скорее — потому что здесь болезненные ожоги воспоминаний становились кровоточащими ранами, а сердце медленно умирало с каждым шагом.
Эти тропы были слишком хорошо знакомы Раду. Он мог бы пройти весь сад в кромешной тьме и ни разу не оступиться. Сколько ночей он провёл здесь в одиночестве — и с Мехмедом?
Это место было проклятым для него.
Его сердце следовало похоронить прямо здесь, вместе с никому не нужными чувствами. Его любовь была призраком прошлого — годами преследующим его кошмаром, от которого он никак не мог избавиться. Она отравила его тем вечером, вместо выпитого вина, и так никогда и не погасла.
— Раду?.. — послышался тихий шёпот сквозь шелест ветра в траве, и принц ускорил шаг, чувствуя, что ещё немного — и сойдёт с ума. Он был отвратительно пьян, и ему мерещилось, что кто-то зовёт его сквозь темноту. Как будто Мехмед из прошлого обращается к нему сквозь все эти годы.
— Да стой же!.. — в следующее мгновение Раду ощутил, как кто-то перехватил его за пояс, удерживая. — Раду, это ведь ты!..
В тени кипарисовой аллеи было сложно разобрать, кто перед ним, однако принц явственно слышал, как сильно бьётся сердце преследовавшего его человека.
— Мне ведь не кажется… ты… здесь, со мной! Это ведь правда... — Мехмед продолжал сжимать пояс, боясь отпускать. Словно страшился, что принц каким-то образом ускользнёт от него. — Никто не знал, где ты, уже несколько недель. Я боялся… я думал, что…
— Что я умер? — Раду моргнул.
— Ты исчез, — повторил Мехмед тихо. — Я не знал, что мне думать.
— Что же, теперь ты знаешь, что я жив, — Раду вздохнул. — Я в полном порядке, не о чём беспокоиться.
— Но… почему ты здесь? — последовал новый вопрос, и Раду в ужасе осознал, что ему нечего на это ответить.
Он ведь не мог признаться, что проделал весь этот путь, потому что сердце его тосковало по месту, где единственный раз в жизни он любил?..
Как странно и абсурдно будет Мехмеду слышать такое от далеко не юного нетрезвого мужчины — практически незнакомца?
Лучше уж было и вовсе промолчать.
— Я люблю этот сад, — продолжил Мехмед тихо, так и не дождавшись ответа. — Всегда, когда бываю в Эдирне, возвращаюсь.
— Мне тоже здесь нравится, — откликнулся Раду неловко. Он не рисковал смотреть на Мехмеда, потому что боялся узнать, что прочитает в его глазах.
Разочарование?
Сожаление?
Сочувствие?
— Без тебя здесь никогда не бывало по-прежнему, — Мехмед наконец выпустил пояс Раду, вероятно, осознавая, что удерживать его больше нет смысла. — Но я продолжаю приходить.
— Я слышал, твои кампании длились годами, — оборвал его Раду, мысленно умоляя Мехмеда остановиться. Он не желал верить, что Мехмед ждал его — или тосковал по нему. Даже если человек, который жил в памяти Мехмеда, был лишь образом, и от него более ничего не осталось за эти одиннадцать лет — это было слишком жестоко.
— Каждый раз, отправляясь в чужие края, я желал более не возвращаться, — Мехмед покачал головой, но в темноте его движение было неясным.
Слова его бередили и без того больное сердце, и Раду приходилось всё время напоминать себе, что это были всего лишь… слова.
Мехмед не написал ему ни строчки с тех пор, как они расстались.
— Я рад, что ты вернулся, — принц Раду склонил голову и неожиданно покачнулся, едва не теряя равновесие. — Не ожидал… тебя здесь встретить, — он в ужасе понял, что заговаривается.
— Ты… ты, что, пьян?
Раду молча уставился на Мехмеда, понимая, что снова не сможет ответить. Мехмед наверняка всё и так уже понял — к чему было объясняться?
— Ты пришёл пьяным на наше место, чтобы читать мои стихи?..