— Что такого сделала тебе генерал, что ты всей душой возненавидел королевство? — я не оборачивался. Просто смотрел в огонь
— У меня был сын… хотя нет — он ещё жив. Генерал призвал его в армию, промыл ему мозги. Выставил меня тираном, дураком, предателем. Подсунул липовые документы, будто я замешан в коррупции и заговора. И знаешь что? Сын поверил. Отказался от семьи. Не просто отказался — когда видит меня издалека, переходит улицу. Не здоровается. Не смотрит в глаза. А теперь он — уважаемый офицер. Один из доверенных лиц генерала. Постоянно при нём. Моя смерть станет для него последним ударом. Может, он поймёт, до чего довёл отца. Может, вернётся. Защитит мать. Сестру.
Флин допил остатки в стакане, не дрогнув ни в слове.
Я всё больше убеждался, что генерал — не человек. Он — чистое зло. Безликое, хищное, способное проникать куда угодно, вербовать кого угодно. Я не понимал, как один человек может породить такую систему… но знал, пока он у власти, я не соберу всё, что нужно для устройства лича.
Сначала я должен сломать генерала. Заставить людей увидеть правду. Потом — рассказать им о мире за стенами.
А дальше пусть решают сами. Что будет с этим королевством — мне плевать.
— Идёт. Мы сделаем, о чём ты просишь. А теперь — сведения. — Я вернулся на диван.
Флин начал подробно описывать Рейн её задачу.
После этого он переключил внимание на меня — начал рассказывать детали, сокровенные тайны, всё, что знал о генерале. Когда я спросил, где доказательства, он поднялся с дивана и повёл нас по особняку. В одной из комнат передал Рейн документы. В них были прямые улики, доказывающие, что генерал — глава культа Апостолов.
На первый взгляд — мелочи, но собранные вместе, они могли подорвать его авторитет как будущего лидера всего королевства.
— А теперь главное, — сказал Флин и бросил на стол толстую, потрёпанную папку.
— Что это? Имена, фамилии, даты? — уточнила Рейн, начиная листать страницы.
— Как только генерал стал главой культа, он подчинил себе множество сенаторов. Я был одним из них. Молодой, глупый, мечтал о деньгах… Вот и купил этот особняк, — начал Флин, не пытаясь оправдываться.
До сената он возглавлял небольшую гильдию торговцев. На первый взгляд — обычные люди. На деле — торговля контрабандой, скупка у разведчиков и военных старомировых артефактов, оружие, плотские утехи... Всё, что можно было купить или продать.
Однажды генерал вышел на него с деликатной просьбой. Высокооплачиваемой.
Суть была проста. Гильдия Флина, сопровождаемая наёмниками и солдатами армии, выходила за стены. Армия искала лагеря и деревни за пределами королевства. Раса — не имела значения. Всех взрослых убивали. Детей брали живыми. Их сажали в повозки, запирали в ящиках, оформляли документы как на товар и ввозили в столицу. Их ждала неофициальная тюрьма.
— "Неофициальная тюрьма"? Все знают, где она, — скептически заметила Рейн.
— Не та. У генерала есть своя. Под городом, в старых канализациях. Там он держит этих детей. И не только их. Проводит опыты. Что именно он с ними делает — я не знаю. Я просто передавал "товар", получал награду… и уходил, — тихо ответил Флин.
— Ты мне отвратителен, — сказала Рейн сквозь зубы.
— Да. Мне тоже. Но я выживал и заработал состояние. Генерал за преданность ввёл меня в сенат, замолвил словечко… Я женился, но продолжал выполнять заказы. Потом родился сын и когда я впервые взял его на руки, всё рухнуло. Я понял, что творю зло и отказался. Сказал генералу, что ухожу. Тогда он забрал моего сына под своё крыло. А дальше… сами видите, во что всё превратилось, — проговорил Флин, опускаясь в кресло.
— Кай, тут… имена. Возраст. Раса. Подписи. Сотни записей. Все подтверждены генералом. Есть даже подписи Флина. Даты. Количество детей… — Рейн всё ещё листала папку.
Всё. Всё было. Безупречные доказательства. Прямые, жестокие и неопровержимые.
Я знал — это конец. Для генерала и для Флина тоже. Его не спасти...никак.
— Рейн, займись поручением Флина. Организуй всё для его семьи. Алиса, помоги ей, — сказал я.
— Я покажу вам повозки, нужные документы… всё, чтобы Рейн могла безопасно выйти из города. А дальше… сделай, что должен, — хмыкнул Флин, проходя мимо.
К глубокой ночи всё было готово. Мы остались в особняке. Флин приготовил свой последний ужин. Первый нормальный ужин за долгое время. Не хлеб, не холодное мясо, а настоящая еда. Я ел молча.