Эльмо рассказал мне, как они задумали освободить всех, ну или почти всех детей клана: дело в том, что дети чувствительнее к зову во сне, чем взрослые, их может позвать даже "дальняя родня", а дело друидов — уговорить перецветень отпустить детей без травм для них и цветка, а заодно — "переманить" его на свою сторону на случай атаки теней.
— Зачем столько шаманов? Чтобы провести ритуал? — Спросила я. — Нет. Подумай, за десять лет там дети успели вырасти, некоторые даже семьями обзавестись. А сейчас мы их обратно в детские тела выдернем. Некоторых — в младенческие. Шамана для ритуала пробуждения хватит и одного. Дело остальных — блокировать детям память. Частично или полностью. Ради них же самих.
Я сглотнула, представив всю глубину проблемы. Да, уж.
Дождь лил, как из ведра, храня от внезапных гостей, почва под ногами превратилась в болото. Но наш отряд пропускал лес, ложась под ноги ковром мха. Я ушла в состояние, подобное трансу, сплетаясь всем существом с корнями деревьев. Обычно друиды не сталкиваются с подобными проблемами, но в моём роду были и шаманы, и воины, и воины духа, и даже одна стихийница, а я не была ни кем из этого и всем одновременно, а потому мне было иногда сложно отделить лес от себя, а себя — от леса. Порою были моменты, когда мне казалось, словно моё сердце бьётся в такт с сердцем этого мира.
Через три часа мы добрались до пещер, шаман клана Когтя Ягунди подбил "зазевавшуюся" Тень копьём с обсидиановым наконечником, воины проверили ответвления пещеры, вроде бы всё было тихо.
Сонг ударил в барабан, ритм поплыл под каменные своды, отражаясь и дробясь эхом. Я села, обняв стебель перецветня, потянулась к нему душой, уговаривая, утешая его, как дитя, забирая его боль и ненависть. Последнее, что я ещё помнила, был ритм барабана и как по моим щекам катились слезы.
Я стояла в огромной пещере, и где-то вдали стучал барабан. Нет это не барабан. Это моё сердце. А ещё точнее: два сердца — моё и этого мира бьются в такт. Я иду медленно, ведомая этим звуком. Я не знаю этого места, но одновременно знаю его, словно была здесь тысячи раз.Лес... Лес растëт на земле, карабкается по стенам, уходит вверх к далекому потолку, и даже потолок заплетен лианамии. Огромный лес, в котором я — букашка. Но и лес этот — я.
Я иду, бесконечно иду на стук сердца среди деревьев. Время останавливается, исчезая вовсе.
Сколько я так иду? Час? Сутки?Вечность? Это уже не имеет значения.
Становится светло, светлее, чем днём. На высоте, метрах в тридцати над землей, парит огромный сгусток голубого огня. Переливается, пульсирует в такт ритму, что я слышу. Сердце этого мира.
Сердце этого мира отзывается во мне, и словно бы моё собственное сердце начинает светиться в ответ. Я раскрываю руки, как крылья, стремясь не то взлететь, не то обнять его. И вижу темное пятно, извивающиеся в центре огня, словно черный язык пламени.
Больно! Как же больно!
— Самари! Самари! Слышишь меня? — Меня трясут чьи-то руки.
Открываю глаза. Передо мной Марко, бледный до зеленоватости, с огромными перепуганными глазами.
— Что? Что случилось? — в горле першит, голос хриплый, словно я долго кричала, а во рту противный металлический привкус. — Я не знаю. Детей разбудили, уже увели почти всех. А ты словно отключилась, и не реагировала даже когда ритуал закончился. Мы с Эльмо решили тебя нести. А ты как закричишь, заплачешь, потом дугой выгнулась. А после обмякла, и... И вот.
Тут я поняла, что из носа у меня всё это время ручейком текла кровь. Прошептала заклинание, останавливающее кровотечения и села. В глазах потемнело.
— Дай воды. Умыться и попить. — О, очнулась? Что случилось, Сами? Ты нас напугала, — откуда-то из зарослей вынырнул Эльмо. — Я не уверена. Кажется, я кое-что видела. Но пока не готова об этом говорить. — Хорошо, я понял тебя. Идти сможешь? — Я постараюсь. А вообще кое-кто обещал меня нести, — я прищурилась. — Теперь я вижу, что ты приходишь в себя.
Мы рассмеялись.
Разговор с Лиссой
Лисса полулежала в кресле-гамаке, а на её животе спал маленький Дармир.
— Забавно порой складывается наша жизнь. Я иногда думаю, что если бы не война, я бы ни за что не "разглядела" Марко, — брови Лиссы сошлись к переносице, — он ведь не знает, что там, за Гранью, я встречалась с его "отражением". — А я там была? — Нет. У отражения твоей матери была только одна дочь, Лиза, отражение Мирры. Мы потом выяснили с ней, когда она меня разбудила, что были, скорее всего в одной ветке реальности. Собственно, на её дне рождения мы и познакомились с... Хм. Ну ты понимаешь. Это всё так запутанно и сложно. Я иногда жалею, что мне не стерли память, как детям.