- Прикасаться к оголённой коже девушки на публике запрещено правилами этикета, - низкий голос Аарона как всегда безэмоционален.
Но теперь, стоя вплотную к мужчине, я чувствую, как глубок и яростен этот голос. Он гудит в моих ушах и спине, словно колыбель. Я настолько маленькая по сравнению с детективом?
Его широкая грудь размеренно вздымается. Одна рука заведена за спину, а другая выставлена вперёд. Именно эта большая ладонь столкнулась с ладонью Говарда и позволила мне задышать.
Я поднимаю злой взгляд. Говард теряется, а затем ревниво хмурится в ответ.
- Я надеюсь, вы насладитесь пресс-конференцией и фотосессией. И буфетом – особенно, - я щурюсь, снова ощущая внутри бурлящую тьму. - И надеюсь, что вам понравится моя люстра.
Рука со злосчастным леденцом дёргается, Аарон медленно отстраняется, не задевая мою кожу. Я демонстративно хватаю леденец и, откусив приличный кусок карамели, выбрасываю остаток в урну.
Мы с Аараном уходим за кулисы.
При виде нервного Миёко я вдруг ловлю себя на мысли, что теперь дотошный котик Гилт может легко распознать мою слабость. Лицо аж перекашивает от счастья. И всё равно.
- Спасибо, - тихо шепчу, пока мы идём по коридору.
- Не за что.
Миёко молча протягивает новую кожаную шаль, и наши взгляды встречаются. В груди тяжелеет.
- Извини, Миёко.
Мужчина, едва улыбнувшись, гладит меня по оголённому плечу и удаляется. Я надеваю шаль.
Аарон сразу переходит к делу.
- На клуб «МЕ» поступил донос. Я уполномочен немедленно приступить к его обработке.
- Донос? – я пытаюсь унять дёргающуюся бровь. Начинает дёргаться ещё и глаз.
- Именно.
- Кто донёс?
- Это не имеет значения, - Аарон опускает голову, и его глаза, направленные на меня, становятся чернее. – У меня есть ордер на обыск. И завтра мы закроем ваш клуб до окончания следствия.
Я хмурюсь и усмехаюсь.
- А зачем вы сейчас мне это говорите?
- Если вы хотите написать признание, сейчас самое время.
- Правда? А я думаю, котик Гилт, что ты просто надеешься на заблаговременное сокрытие улик и поимку с поличным. Думал, что мы сейчас закопошимся, как червячки в трупике, и начнём быстро прятать все наши вырезанные органы, все запрещённые вещества и всех девушек по вызову? Ага, разбежались!
- Мисс Мюрре, я лишь предлагаю вам сдаться.
- А я предлагаю вам покушать тортики в буфете. Всего доброго!
- Стойте, мисс Мюрре, - он, не шелохнувшись, царапает воздух горячим шёпотом, и я почему-то останавливаюсь. Зыркаю на него прищуренными глазами.
- Если я из-за тебя тушь размазаю…
- Вы не забыли о деле Джеймса Кинга и Азалии Рой? Оно открыто, и вы всё ещё главная подозреваемая в убийствах. Если на вас ничего нет сейчас, это не значит, что вы долго будете оставаться на свободе.
Когда Руру напомнила мне об этом, было забавно. Но, разговаривая с ним, почему-то сложнее изображать веселье.
В груди колет. Я чувствую, как по телу проходит волна дрожи, и спешно отворачиваюсь от детектива.
- Да будь ты хоть крещён Дьяволом… - запал ссоры тает в новом ударе сердца. Я хватаюсь за край стола и пытаюсь собраться с мыслями. Улыбаюсь. – Работорговец и наёмница. Когда это тебя вдруг стали интересовать сливки общества?
- Вы убили их за их деятельность?
- Да что ты будешь делать…я их не убивала, - к сожалению. Лучше бы я убила их.
- Кто тогда их убил?
Я фыркаю.
- Ты мне не платишь, чтобы я это выясняла.
Аарон сводит смоляные брови, кажется, они вот-вот разрежут его лицо маской. Мужчина продолжает низким шёпотом:
- Вы предлагаете мне дать вам взятку?
- Вообще я говорила про зарплату, но каждый думает в силу своей испорченности.
- Если бы я проявил свою испорченность…
- Да-да, я бы уже красовалась с пулей в головушке, я знаю, - я смотрю на Аарона, скрестив руки, но он лишь поднимает бровь и выдерживает подозрительно долгую паузу. – У вас всё?
- Нет, - мужчина медленно достаёт из кармана пиджака сложенный конверт. На печати алеет печать в виде сердца, бумага изрисована цветами и осыпана блёстками.