Перед мной всплывает довольное улыбающееся лицо.
Девочка прижимается к стене и крепко зажмуривается.
- Ха?! Милый, ты что-нибудь слышал о болевом шоке?!
Вместо ответа мужлан хватает меня за запястья и тянет на себя, но я оказываюсь быстрее: прокручиваюсь, выгнув спину, и целюсь каблуком точно в весёлый глаз. Незнакомец валится на пол безвольной куклой. Я вынимаю шпильку из его черепа и озадаченно смотрю на вытекающую глазную жидкость.
Быстро поворачиваюсь к девочке. Бедняжка сидит, опершись на оконную раму, и едва дышит. Медленно поднимает голову. Я улыбаюсь и развожу руками.
- Плохой дядя обезврежен! А быть бледнее меня плохо – это не идёт твоему чудесному платьицу.
Девочка непонимающе хлопает глазами, страх сменяется недоумением.
В этот раз я чувствую угрозу и молниеносно наношу удар. Мужлан не сдаётся и продолжает тянуть за ногу и подол платья. Шок перемешивается с яростью. Я уже готова вскрыть его глотку зубами, как вдруг…тело сковывает пара стеклянных глаз. Становится трудно дышать.
Бедная малышка.
Она не должна страдать потому, что маньяк и я нездоровы.
Я цепляюсь за шею мужлана острым взглядом, уворачиваюсь от месистого кулака, наношу прицельный удар в болевую точку, и к ногам валится обмякшее тело.
- Он жив, - хотя и недостоин этого. Но, быть может, врачи смогут его вылечить. По крайней мере, им не придётся лечить психику этого ребёнка. Это всё, что останавливает меня. - Пусть лапочки-полицейские наказывают его по закону.
Я поднимаю девочку на руки, приложив мокрую головку к плечу, и быстро выхожу на улицу.
Туман желтеет, разбавленный светом рассветного солнца. Тишину улицы разрезает вой сирен. Когда патрульные машины наводняют двор, становится понятно, что этот парень давно был в разработке. Часть офицеров устремляется в дом, один из них подходит ко мне и, узнав, хмурится.
Я чувствую, что он хочет сказать, как он хочет намекнуть на то, что я давно нахожусь у них в разработке, и первым делом они будут подозревать во всех смертных грехах именно меня.
Но гневная тирада разбивается о мирно спящую на моих руках девочку. Она тихо посапывает, надёжно закутанная в мой полушубок и ещё надёжнее обвитая моими руками. Приступ тошноты миновал. Наши запахи смешались, и теперь в воздухе цветут белоснежные лилии с заледеневшими капельками гранатного сока на нежных лепестках.
**********
Карит – один из крупнейших городов страны, центр технологий, бизнеса, элитных развлечений и, как следствие, частых преступлений. Это отвратительно. Пугает и раздражает. И всё же я стараюсь изучить каждого, кто может быть испачкан в крови или странных веществах. А чем в это время занимается Джеймс Артемьи – мне совершенно непонятно.
- Руру! – я залетаю в «МЕ» через служебный вход. - Я хочу знать, какие такие сладости уплетает за щёки Джеймс Артьемьи, что у него не хватает времени навести порядок в собственной игровой!
Я чувствую, как Руру сбегает по лестнице, натыкается взглядом на меня и хмурится.
- А мне вот интересно, где вас дьявол носил пять часов, мисс Мюрре?!
Я хватаюсь за обе щёки со страдальческим выражением лица.
- Не носил, а отбивал от невоспитанных лапочек-полицейских, которые принудили меня участвовать в их утомительном допросе.
Руру вздыхает.
- Я уже поняла, что вы умудрились во что-то вляпаться! Когда я говорила «интересного чёрного пиара», я не имела в виду новое уголовное дело!
Я проскальзываю мимо подруги с горестным вздохом и ныряю во мрак лестницы.
- Постойте секунду! – восклицает Руру и бежит следом. Мы быстро преодолеваем лестницу и направляемся в мой кабинет.
- Не новое уголовное дело, а лишь небольшая шалость.
- Я это уже слышала. Потом вы публично обвинялись в двух убийствах!
С губ срывается тихий смех, и я изящно прикрываю рот ладошкой в белоснежной перчатке. Замечаю, что та уже испачкалась в крови и грязи, и тут же стягиваю её. Руру молча подаёт мне новую пару.
- Это было до начала моей управленческой деятельности.
Поблагодарив подругу поглаживанием по плечу, я быстро надеваю новые перчатки и с удовольствием вдыхаю запах атласа.