Поздно вечером, когда утомленную примеркой платьев Изабеллу сморил сон, Вив снова вышла в сад. Он был залит серебряным лунным светом, а впрочем, девушка и в полной темноте, и с закрытыми глазами могла найти свою любимую скамью в укромном уголке. Все знали: если принцесса пошла туда, значит, хочет предаться своим мыслям, и лучше не беспокоить ее.
Полуприкрыв глаза, Вивиана погрузилась в воспоминания.
Компьень, за 2 года до этой ночи
— Вы проиграли, баронесса! Признайте себя побежденной или умрите! — с этим леденящим кровь криком шестнадцатилетняя Вив приставила меч к груди своей поверженной противницы, юной Беренгарии, дочери сеньора Верринского.
Беренгария, как полагалось по правилам, отдала свой меч победительнице, и та протянула ей руку, помогая подняться с земли. Надо сказать, помощь эта была не лишней, ибо поединок, хоть и учебный, был не шуточным, обе противницы выкладывались по полной, да еще при падении девушка подвернула ногу. У дочери барона была хорошая выучка и немалая для девочки ее возраста сила, но Вив была бойцом, что называется, от Бога. В сражении она словно бы оказывалась в своей родной стихии, обрушивая на противника град ударов с совершенно непроницаемым выражением лица. Хладнокровие не изменяло ей никогда, а вот азартная Беренгария порой слишком горячилась, и это становилось причиной ее поражения.
За поединком наблюдали братья обеих девушек, принцесса Изабелла, несколько юных фрейлин, и еще один человек. Молодой, высокий и стройный. Его прозрачные зеленые глаза неотрывно следили за Вивианой, ловя каждое ее движение, каждый поворот головки. И теперь, когда поединок закончился, она выглядела уже не хладнокровной воительницей, а обрадованным ребенком. С обворожительной улыбкой приблизилась она к молодому рыцарю.
— Вот видишь, Винифрид, видишь? У меня получилось! Этому приему учил меня ты!
— Мне отрадно видеть, ваше высочество, что мои скромные умения пригодились для служения вам!
О, как она обожала этот голос, такой мужественный и в то же время исполненный ласки!
— Ваша повелительница, мой верный рыцарь, желает, чтобы вы сопровождали ее на прогулке сегодня вечером!
И добавила совсем тихо, чтобы слышал только он:
— Право же, этот ваш рейд на Бретань длился целую вечность. Вам так понравились бретонки?
Винифрид склонился перед девушкой, благодаря за оказанную честь.
Потом, как и подобает рыцарю, он проводил ее во дворец.
В одном из окон третьего этажа чья-то рука тронула бархатную портьеру. Это была мужская рука с длинными сильными пальцами, явно больше привыкшая к рукояти меча, нежели к письменным принадлежностям.
Стальной взгляд короля следил за дочерью и ее провожатым, пока они не вошли внутрь. Что ж, он уже принял решение и не собирался его менять. Он был уверен, что его дочь не забудет привитых ей понятий о чести, а юный воспитанник слишком благодарен королевской чете, чтобы переступить границы дозволенного, но… К чему этим двоим лишние страдания? Пусть все решится как можно быстрее.
— Ваше величество… — прозвучал сзади нежный, мелодичный голос.
Он повернулся и заключил в объятия любимую жену.
В свои тридцать восемь лет королева выглядела превосходно, сохранив стройную грациозную фигуру, и лишь тонкие морщинки вокруг глаз могли выдать ее возраст. Да и король, казалось, мало подвластен времени. Он был все еще красив и не менее силен, чем прежде, без единой унции жира, лишь волосы стриг теперь короче.
— У тебя утомленный вид, ангел мой. Давно говорю, ты взваливаешь на себя слишком много забот!
— Как и ты. Но сейчас не в том дело, Эд.
— В чем же?
— Ты знаешь!
— Да, знаю. Но ничего не изменится, — теперь его голос звучал немного жёстче.- Винифрид помолвлен, невеста долго ждала его. Он честно служил нам в Бретани, но теперь вернулся из рейда, вот и пусть отправляется в Веррин и венчается с Гортензией. Он и сам прекрасно понимает, что не может нанести оскорбление Альберику и Гисле, отказавшись от этого брака.
— Когда ты намерен отослать его? — спросила королева.
— Как можно быстрее.
— И все же жаль их! — проговорила она. — Мы ведь с тобой женились по любви!
— Я женился на тебе, уже имея титул и земли, — возразил Эд. — И привел тебя во дворец, а не в шалаш! Для Винифрида мы сделали все, что могли. Думаю, я искупил то, в чем был винонен перед некоторыми членами его семьи, сделав рыцаря и образованного человека из крестьянского сына. Наш воспитанник получил за свою службу хорошие бенефиции, но Вивиана не для него. И речи быть не может.
Азарика грустно улыбнулась. Он был, конечно же, во всем прав, но… Но когда-то и ей говорили, что блистательный граф, на чело которого вот-вот возложат королевскую корону, не для нее, нищей девчонки из Туронских дебрей!