Мартин с двумя воинами, выделенными Готье, не останавливался всю ночь. Луна почти не показывалась из-за облаков, и даже при свете факелов ехать приходилось осторожно, чтобы не оказаться в каком-нибудь овраге.
С первыми лучами Солнца Мартин надеялся ехать быстрее, но перемещаться лесом оказалось нелегко. Тропы были узкими и полузаросшими, видимо, местные жители были немногочисленны и редко выезжали из своих селений. Эти тропы были пока единственным признаком того, что в здешних лесах вообще есть люди.
К счастью, Готье дал хорошую карту, чтобы они не сбились с дороги. Но благодаря этой же карте Мартин видел, что они не проделали и третьей части пути до монастырских земель Святого Франкона.
Правый берег Уазы, по которому они ехали, был более высоким и обрывистым, чем левый.
Где было возможно, Мартин выезжал на холм, выбирая места повыше.
Река просматривалась отсюда хорошо, и вот в одну из таких остановок он увидел два уходящих вверх по реке драккара под полосатыми парусами. На носу каждого из них была прикреплена хищная драконья голова — верный признак, что северные волки здесь не с мирными намерениями.
Было ясно, что здесь совсем недавно закончился бой. Викинги разграбили и затопили какое-то судно. Оно уже почти ушло под воду, и невозможно было разобрать, был ли это тот самый фламандский хольк.
Если кто-нибудь из побежденных выжил и сумел добраться до берега, это был шанс узнать о судьбе Вивианы. Мартин погнал вороного по берегу, выискивая место, где можно было бы спуститься к кромке воды. Там, где берег становился более пологим, пришлось продираться сквозь заросли ив и камыша.
И вот за этими зарослями происходило что-то, чего Мартин пока не мог рассмотреть, но сделал предостерегающий жест воинам. Да они и сами знали, что не станут сороки и сойки так стрекотать и кружиться над ивняком, словно полоумные, ни с того ни с сего. Опасность была в самом воздухе.
Продравшись на берег, они увидели у самой кромки воды четверых здоровенных бродяг, накинувшихся, как голодные волки, на двоих воинов. На изорванных и запачканных кровью туниках можно было разглядеть эмблемы Фландрского дома — поднявшегося на задние лапы леопарда. Воины были обессилены и, по всей вероятности, ранены. Даже кинжалы, которые им удалось сберечь, не помогли бы сейчас.
Бандит, вооруженный огромным тесаком, схватил за волосы одного из фламандцев и запрокинул его голову. Ещё секунда, и он перерезал бы своей жертве горло… Но с проклятием выронил оружие, когда руку насквозь прошила выпущенная Мартином стрела.
Одно дело — грабить и убивать раненых и обессиленных, чем всегда и промышляли подонки на местах битв и кораблекрушений, и совсем иное — выдержать бой с конными воинами в доспехах, каждый из которых мог в одиночку справиться с несколькими, пусть и свирепыми, но плохо вооруженными и не обученными боевым приемам бродягами. Такой бой был бы заведомо проигран, ещё не начавшись, и разбойники с воплями пустились наутек.
Но в Нейстрии, как и в Леоне, не принято отпускать на волю преступивших закон, и мгновенно выпущенные стрелы прервали их бег, не дав достигнуть спасительных зарослей леса.
Спасённых фламандских воинов тут же разоружили. Они понуро подчинились, не имея сил сопротивляться и бежать. Оба знали: им, как участникам похищения королевской дочери, грозит лютая казнь.
Мартин велел своим людям перевязать их раны и, не дожидаясь, пока это будет выполнено, приступил к допросу.
Отпираться было бессмысленно, и воины признались, что были на борту холька и участвовали по приказу своего господина в похищении королевской дочери и убийстве ее людей.
- Вздернуть бы вас на суку! - прорычал Мартин. - И это ещё мягкое наказание за подобный разбой на чужих землях!
- Но мы готовы рассказать все, что знаем... - проговорил воин, что был помоложе.
Второй хранил унылое молчание, но чувствовалось, что это опытный хищник, уступивший силе лишь на время, а при случае попытается сбежать.
- Рассказывайте, - приказал Мартин. - А уж я посмотрю, стоят ли ваши знания того, чтобы вас помиловать. Да помните: здесь, всего в нескольких шагах, я уже вижу подходящие деревья для вас. Так что не смейте лгать.
- Мессир, мы выполняли приказ... - молодой уже почти был готов умолять.
- Отлично, молодцы. И что же вам приказали?
Фламандцы рассказали о нападении на лодку и о том, как бесчувственную принцессу переправили на борт судна.
- Почему она была без чувств? - Мартин был готов растерзать их. - Ее били, ранили?
- О нет, господин, всем было строжайше приказано не причинять вреда принцессе! Но она так сопротивлялась...
Дальше они поведали, что Вивиана провела ночь в палатке на борту корабля.
- Ее держали связанной все это время?
- О нет, капеллан, отец Фарон, уговорил господина Адемара развязать ее.
- Адемар говорил, для чего похищает принцессу?
- Он говорил, что женится на ней, ваша милость... Но в дороге, пока принцесса была на корабле, он не касался ее! Я стоял в карауле возле палатки всю ночь, и точно это знаю.
Это сказал старший воин. Более хитрый, он понял заинтересованность Мартина, и решил, насколько возможно, задобрить его.
Действительно, у Мартина немного отлегло от сердца, когда он услышал это.
- Но потом, когда на вас напали даны, куда делась принцесса?