Надо ли удивляться, что молодая графиня Герберга с первого дня пребывания в имперской столице находилась в восторге и потрясении. Самым огромным счастьем для нее было бы жить здесь, пусть даже она была во дворце одной из многих, розой среди других роз, и не добилась особого успеха на великосветском поприще.
Да она и пробыла там не долго. Вскоре после свадьбы супруг, Готфрид Каталаунский, привез ее сюда для представления императору и императрице. Но сам граф не мог долго находиться при дворе, его постоянно ждали различные дела, а молодой даме, по возрасту годящейся супругу в дочери, не пристало оставаться одной в таком месте, как дворец.
В следующий раз Герберга появилась здесь уже после рождения сына. И вот тогда она и увидела поединок своего супруга с его врагом. Тот самый поединок, в котором Готфрид потерпел поражение, и который вскоре начал ей сниться. Сначала часто, потом все реже, и наконец совсем перестал. И вот сегодня приснился снова. Она до сих пор так и не поняла, к чему он снится, ведь после этих снов ни разу не произошло ничего существенного ни с нею, ни с сыном. Может, это просто был отголосок воспоминаний о прошлом, которое упорно не отпускало ее. Или она — его.
В ту ночь, когда за нею приехали люди Готфрида, графине тоже ничего не снилось. И ничто не предвещало беды. Но уехать пришлось сразу же. Посланники ее мужа не сразу открыли ей подробности случившегося. Видимо, не желали лишних хлопот, если бы она начала рыдать и рваться из их рук, чтобы уехать к мужу.
Лишь в Памплоне Герберга Иньигес узнала, что муж ее был обречен уже тогда, и ничто не спасло бы его. Он был приговорен к смерти и казнён за участие в заговоре и попытку убийства короля.
У короля были льняные волосы и короткое, как удар секиры, имя. Его звали Эд*.
На этом для графини закончилось все. О нет, она не бедствовала, благо происходила из богатой семьи, да и покойный муж успел позаботиться о ней и сыне. Но не было в ее жизни больше пиров, ярких нарядов, пышных приемов и охот. Не было любви.
Она попала в ту ловушку, в которую попадают многие молодые вдовы. Первые годы после смерти супруга нет желания смотреть на мужчин и все еще жива в сердце любовь к нему, а потом… Потом уже мужчины не смотрят на нее. В постоянно воюющем, оскаленном мечами и копьями жестоком мире мужчины-воины часто гибнут, но уж те, кто остаются, выбирают женщин самых прекрасных и юных. Так вот и случилось, что время любви для Герберги прошло.
У нее оставался лишь сын, который, как и полагается отпрыску благородного рода, в 6 лет был передан лучшим мастерам, дабы обучаться воинской науке вместе с двоюродными братьями, и жил с тех пор в одном из замков дона Хайме.
Мартин не так уж часто навещал мать, жившую в неприступном старинном замке в горах Наварры. Но когда все же приезжал, это было счастьем для нее. Ведь только с ним она могла говорить об отце, только ему изливала свои надежды и мечты о мщении. С мрачным удовлетворением замечала, как все чаще хмурится детский лобик при упоминании о короле Франции и его колдунье-жене… Которые смеют жить в великолепном дворце и вкушать счастье, которого нет у Герберги! Потому что именно они отняли его у нее.
— О чем ты говоришь с ребенком, сестра! — упрекал ее брат, граф Хайме. — Смотри, Герберга, если я снова услышу подобные речи или только узнаю, что ты ведешь их, я ушлю Мартина как можно дальше. Чтобы ты не вырастила его заговорщиком!
— Мартин должен отомстить, — без какого-либо выражения отвечала она. — Разве было когда-нибудь, чтобы один из рода Иньигес не отомстил за смерть отца?
— Не было, — ответил дон Хайме. — Но и не было среди рыцарей Иньигес, в чьих жилах течет кровь королей, чтобы один из них посягал на жизнь своего повелителя! Такое, о сестра моя, могло случиться лишь в королевстве франков, где у людей меньше понятия о чести. Твой муж совершил преступление, которое повсеместно карается позорной смертью, и получил заслуженную казнь. Я не допущу, чтобы мой племянник пошел по его стопам! А ты, если желаешь и впредь видеть сына, запомни то, что я сказал!
- Мой покойный супруг поднял оружие не на короля! - яростно крикнула она. - Это все ложь, распространенная подлыми врагами, коим было мало уничтожить Готфрида, им надо было еще опорочить его имя!
- Ты, случайно, не занемогла, сестра? - с опаской спросил граф. - Не пригласить ли к тебе лекарей? Если не короля, то кого же он пытался убить?
- Самозванца и узурпатора власти! Эд Робертин не имел никаких прав на престол и занял его лишь благодаря интригам и хитрости! И еще - благодаря тому, что его жена - ведьма, одурманившая своими заклинаниями весь королевский двор!
- Так ты, сестра, считаешь глупцами могущественных феодалов и князей Церкви, избравших Эда королем? - загремел, потеряв терпение, Хайме. - Все они - легковерные болваны, давшие себя одурачить, и только одна ты знаешь всю правду?
- Да, я знаю! Как знаю и то, что мой муж и то имел больше прав на корону, он же был Вельф! Это древнейший род, с коим нельзя даже сравнить род каких-то саксонских свинопасов, этих выскочек, Робертинов!
- Ничего себе - тебя заносит! Среди претендентов на престол Западно-Франкского королевства, напоминаю, были такие, как Карл Каролинг - прямой законнорожденный потомок династии, да еще Гвидо Сполетский и Арнульф Каринтийский. И все равно был избран Эд, единственный, кого боялись норманны! Боюсь, что, сидя здесь в уединении и мраке, ты совсем разучилась думать. Опомнись, говорю я тебе!
- Врага можно и даже необходимо уничтожать! - упрямо шептала графиня. - Эд - не король! Мой муж лишь желал установить законную власть в стране, и этого самозванец ему не простил.
- Ну, вот что.
Хайме поднялся над нею во весь свой немалый рост.
- Думать ты можешь, что хочешь, но не говори всего этого никогда больше. Я повторять не буду, увезу племянника!
Он прошелся по залу, отбрасывая на стену гигантскую тень, и продолжил немного мягче:
- Пойми, я готовлю Мартину достойное будущее. Пусть только заслужит рыцарский пояс, а уж дальше, с его родовитостью и богатством, он будет принят при дворе, изберет достойную жену и поднимется так высоко, как позволит его ум и отвага! Но, сама понимаешь, я намерен скрывать и дальше, что отец его - казненный заговорщик, благо Нейстрия далеко отсюда. Люди с опаской относятся к подобным семьям, и ты сама испортишь сыну жизнь, если станешь упорствовать. Испортишь не только ему, ведь и у меня есть дети. Ты обещаешь вести себя осмотрительно, сестра?
Она лишь склонила голову, а Хайме еще раз подумал, что не дело это — молодая еще женщина, а вот уже столько лет не снимает вдовье покрывало, носит траурное платье и почти нигде не появляется. Отсюда и ее безумные мысли, и непонимание очевидных вещей.
Ко всему прочему, они с сестрой в родстве с ныне правящим королем Фортуном Гарсесом. Но это вовсе не говорит о прочности их положения, скорее, наоборот! Фортун Гарсес, не в силах в одиночку сдерживать атаки мавританских правителей Кордовы, признал себя вассалом христианнейшего короля Астурии Альфонсо III. И в то же время его уступки мусульманам не прекратились, что не могло не беспокоить короля Альфонсо и его союзников. Хайме понимал, что его родственник король Фортун скоро может лишиться трона, и предпочитал заранее позаботиться, чтобы тот не увлек за собой в бездну и его.
Да, в нужный час он принесет присягу Альфонсо III и сохранит свой род. Но король Астурии чрезвычайно мнителен, и в ближайшее его окружение Хайме из рода Иньигес не войти. Что ж, зато у сыновей дона Хайме есть шансы не оставаться на вторых ролях. И именно ради этого все старые истории о заговорах, кинжалах, ядах и смертных приговорах необходимо похоронить как можно глубже!