- Он мертв, мертв! – снова повторил Фульк. – Он уже в аду!
Он не мог прекратить смеяться, хотя уже задыхался и хрипел.
Гонец, много всего повидавший в жизни, со страхом заметил желто-белую пену на губах епископа. Так он напоминал взбесившегося пса, и это было особенно страшно.
Гонец бросился к двери. Приор, как будто нарочно ждал за створками, вбежал и устремился к хохочущему Фульку.
- Ваше преосвященство, молю вас, успокойтесь, вот вода… Эй, зовите лекаря! Быстрее!
- Он мертв! – еще раз просипел бывший канцлер.
Он содрогнулся в конвульсии, которая была так сильна, что едва не завязала его тело в узел.
И внезапно опрокинулся навзничь и застыл среди своих подушек, устремив взгляд стекленеющих глаз в потолочные балки.
- Он мертв, - проговорил монастырский лекарь, осмотревший епископа ровно через минуту.
Рассказ Одвина
Весна все увереннее входила в свои права. Солнце становилось все жарче, и в считанные дни в окрестностях замка растаял снег. Таяли и зимние облака, небо очищалось от сероватых клочьев, все ярче становилась его подсвеченная весенними лучами густая синева. С каждым днем зима отступала, и все медленнее проходило Солнце свой путь, и вот уже разлилось его щедрое тепло, одаривая и человека, и зверя. Только в лесу, под вековыми дубами и соснами, снег сохранился дольше, но что ни день, то сильнее оседали темные ноздреватые сугробы, и все росли проталины между ними, и вот уже проклюнулись между ними, потянулись к солнцу первые травинки.
По утрам Вивиана выходила в сад. Слуги расчистили дорожки, и принцесса могла гулять, не пачкая красивые сафьяновые башмачки, и кормить мелких пташек, слетавшихся при ее появлении. Вивиана еще долго сидела на скамье, подставив лицо теплым солнечным лучам. Слушала веселый птичий гомон, и радостнее становилось на душе. Воробьи садились на ветки или просто прыгали по дорожке, о чем-то шумно спорили, переговаривались, чистили перышки, ссорились, дрались, образовывали парочки...
- С наступлением весны меняется что-то и в душе, не правда ли? – спросил однажды Одвин, найдя ее здесь.
Вивиана думала, что старик пришел позвать ее в дом, чтобы не замерзла. Но он ничего такого не говорил, и Вив подвинулась, приглашая его присесть рядом.
- На сердце появляется волнение, как будто чего-то ждешь! – сказала она негромко.
- Или предвкушаешь, так будет вернее, - улыбнулся Одвин. - В такое время кажется, что весь мир открыт перед тобой и только и ждет, пока ты сделаешь шаг за порог и отправишься к новым, неизведанным берегам! Ведь они так манят, особенно в юности!
- Как точно ты сказал! – обрадовалась Вив. - И очень красиво, как настоящий поэт.
- Ты же знаешь, что я из рода друидов. А каждый друид, даже несостоявшийся, это непременно поэт. Друиды низшей степени посвящения – это барды, или, говоря более привычным для тебя языком, поэты и музыканты. Их подготовка занимает не менее семи лет, что не удивительно, если вспомнить, что у друидов не в обычае записывать, и большая часть сведений всегда передавалась изустно. Хотя и существуют руны Огам, при помощи которых ведутся записи, но не касающиеся магии друидов, а необходимые скорее в быту. Друиды убеждены, что записанное слово ослабляет власть памяти, и к тому же записи могут попасть в чужие руки и послужить врагу. Ну, в этом что-то есть, наверно. Это как дороги, построенные римлянами всюду, где у них были колонии. Они помогали быстро передвигаться легионерам и доставлять из завоеванных стран разное добро, гнать скот и рабов… но по этим же дорогам до Рима добрались варвары, и в конце концов пала великая империя. Вторая сторона одной и той же монеты! Но это я отвлекся, Вив.
- Какую же нужно иметь память, чтобы запомнить все, что знали былые поколения, и передать следующим! – поразилась Вив.
Немного помолчав, она спросила:
- Помнишь, ты обещал, что расскажешь о себе, и мы вместе разберемся в предсказаниях бедной Сехмет… и в том, что она показала мне во время гадания? По-моему, время пришло!
- Помню, но такой разговор может оказаться нелегким испытанием даже для полностью здорового человека. Ты уверена, что достаточно окрепла, дитя?
- Уверена, - твердо сказала принцесса. – В нашем роду нет трусов и слабаков, так всегда говорят мои родители! Я готова узнать любую правду, пусть горькую, но не хочу подменять ее обманом. Уверяю, спасительным он для меня не будет!
Бретонец скупо улыбнулся.
- Помнится, одна девочка, на которую ты очень похожа, сказала как-то раз: “Отец, мы не страусы, пора прекратить прятать голову в песок!”
- Это была моя мама?
- Да. И в тот день мы с нею говорили обо всем без страха, ничего не утаивая. Это было трудно, но после всем стало легче. Просто потому, что с наших плеч свалился груз неизвестности и старых обид. Только отбросив ненужный груз, который своей тяжестью прибивает к земле, человек распрямит спину, осмотрится по сторонам и найдет свою дорогу.