- Так я могу говорить?
- Говори.
Она готовилась несколько секунд, как пловец, что готовится прыгнуть с обрыва в воду. Потом тряхнула головой так, что капюшон плаща соскользнул и рассыпались по плечам черные кудри, и начала.
- Я как будто разрываюсь на части, дедушка Одвин! Я знаю, что должна ожидать Мартина здесь, молиться за него и уповать на Всевышнего. Я помню, что дала слово отцу. Ах, все это твердит мне мой разум, но, наверно, он у меня еще слишком скудный, ибо я больше склонна слушать сердце. А оно говорит о чем-то совсем ином!
Она рассказала обо всем. О гадании Сехмет на будущее ее и Мартина. О том, как за завесой, которую приоткрыла для нее египтянка своими заклинаниями, видела соперницу, желающую отнять Мартина, а затем и самого Мартина, произносящего в беспамятстве имя своей принцессы.
- Я еще тогда поняла, что Сехмет чувствовала опасность, которая угрожала не только мне, но и Мартину. Она не сказала, какая именно это опасность, однако предостерегла меня не ворожить самой, особенно же не ходить для этого на древние языческие капища. Она объяснила, что там, на неосвященной земле, вдали от Святого Креста, по-прежнему сильны старые боги, и если принести жертву и воззвать к ним, то они пробудятся. А потом, когда Сехмет погибла как раз в таком месте, мои воины нашли там ее магические предметы, которые она использовала для предсказаний...
- Один из этих предметов и, как я понимаю, главный – это амулет, сделанный из монеты, с перламутровой вставкой? – уточнил он.
- Ты знаешь?
- Это было не трудно узнать. Я обратил внимание на эту, не совсем подходящую для христианского дома вещицу еще там, в доме Гоберты, на столе. И спросил у хозяйки, чья она. Она ответила, что это твое.
- Я сохранила ее на память о египтянке. Она была доброй и помогала мне, как умела.
- Этот амулет она изготовила для тебя, Вив, в нем нет зла. Египтянка хотела защитить тебя от злых сил. Чувствуя какую-то угрозу, но не умея разобраться и сложить кусочки мозаики все вместе, в одну картину, она встревожилась. Разумеется, занимаясь много лет ворожбой и предсказаниями, она знала, что наибольшую силу амулет может получить только в святилище древних богов. И она решила зарядить его такой силой, но, будучи не здешней, не знала, где искать дольмен. Это ей подсказала старая преступница по прозвищу Сипуха. Правда, лишь для того, чтобы заманить в западню и убить!
- Но зачем было убивать? – у Вив подкатил к горлу соленый комок. – Ведь не для того, чтобы забрать тот злополучный браслет из янтарных бусин? Его она могла просто украсть!
- Верно, браслет она забрала, как говорится, уж заодно, - губы Одвина тронула горькая усмешка. – Пока ты отдыхала, я кое-что выяснил, прибегнув к своим способам… ну, заодно и расспросил кое-кого. Сипуха и ее приятель, убийца Филин, выполняли приказание Крокодавла. Это жуткий карлик, в прошлом – нищий, при надобности легко становился шпионом и наемным убийцей, а теперь возвысился и сам командует преступниками и бродягами, и все они, и нищие тоже, платят ему дань. Однако его бывший сотоварищ, знакомый тебе Нанус, отделился от Крокодавла сразу после смерти их госпожи, и выбрал другой путь. Он набрал труппу фокусников, дрессировщиков и прочих гистрионов, ну, ты сама не раз их видела. Муштровал он их жестко, но был по-своему справедлив и не обманывал с платой, а потому вскоре смог выбирать для своих представлений лучших комедиантов. Они уже не выступали перед деревенским людом, а ездили с выступлениями по большим ярмаркам, по богатым усадьбам и замкам, и доходы бывшего мима быстро росли. Настолько быстро, что привлекли внимание Крокодавла. Ну, тот всегда был жаден до чужого добра, а потому потребовал с Нануса долю. Но тот давно не считал себя бродягой и платить отказался. Крокодавл очень злопамятен и мнителен, и для него было важно показать, что будет с тем, кто ослушается. Иначе и другие, по примеру мима, могли проявить неповиновение.
- Но почему он решил убить Сехмет?
- Потому что Нанус любил ее. Крокодавл понимал, что так причинит своему врагу нестерпимую боль.
- Бедный Нанус! – прошептала Вивиана. – Но неужели этому Крокодавлу все так и сойдет с рук?
- Не сойдет, милая. Он свое получит. Но мы начали говорить о тебе. И признаюсь, это волнует меня больше!