- Ты думаешь, что это еще не все беды, которые могли обрушиться на меня, дедушка? Чума, пожар, стрелы, кинжал уже были. И еще… кому-то другому я не стала бы этого рассказывать, но ты поймешь. Мне уже дважды являлась одна дама… Вернее, призрак дамы. Она назвалась Эвлалией и Лалиеврой и даже пыталась мне помочь. И хотя мне показалось, что она не очень сильна в предвидении будущего, но об опасностях говорила и она! Ты понимаешь, я не так боюсь за себя. Мои родители и братья в силах защитить меня, да я и сама кое-что могу, и теперь у меня есть ты! Но вот Мартин… Я чувствую, что там, в своей стране, он очень уязвим. Дело не только в предстоящей войне. Он уязвим из-за меня! Поэтому я не знаю покоя, дедушка. Не было ни одного дня с тех пор, как он уехал, чтобы меня не терзали предчувствия, одно страшнее другого!
- Ты расскажешь мне все по порядку, - сказал Одвин. – Тогда и подумаем, что делать. А что касается госпожи Лалиевры, тут тебе нужно кое-что узнать от меня.
Они вернулись в дом и проговорили до позднего вечера.
- Ты наверняка слышала о том, что многие известные колдуны, ясновидцы и маги получили свой дар в наследство от предков. Как и о том, что такой потомственный маг гораздо сильнее, нежели тот, чьими предками были обычные люди. Итак, я происхожу из древнего рода бретонских друидов. До сих пор ведутся споры о том, является ли магия друидов настоящей, или же это всего лишь умение манипулировать тайными знаниями и формулами, которые друиды сумели вывести из многовековых наблюдений за явлениями природы и особенностями человеческого поведения и тела. Например, римлянин Плиний утверждает, что магия друидов была всего лишь отражением ученых изысканий, которые выдавались жрецами за волшебство для поддержания своей неоспоримой власти не только над темными полудикими лесными людьми, но и над вождями племенных союзов. Однако в наши дни многие склонны считать, что друидская магия и колдовство на самом деле существуют и являются грозной силой. Но я, знающий жизнь в Бретани изнутри, будь то священные рощи и капища, где жрецы совершают древние обряды и объявляют волю богов, или усадьбы знати, или хижины лесных охотников, скажу тебе так: истина, как всегда, где-то посередине!
Расскажу немного о себе.
Отец мой был оват, или ватес, как еще иначе их называют, то есть друид, прошедший вторую ступень посвящения. Дело оватов – врачевание различных ран и недугов, а также пророчества и гадания. Оваты могут со временем становиться друидами-жрецами, то есть получить высшую степень, дающую право совершать обряды на капище, принимать решения, от которых зависят судьбы отдельных людей и целых родов, и главное – использовать и совершенствовать свою магическую силу.
У друидов испокон веков была строжайшая иерархия и преклонение низших перед высшими, почти как перед божествами. В этом их сила по сравнению с бретонскими магнатами, которые вечно делят власть, враждуют между собой и даже свергают своих королей, чтобы заменить их другими.
Власть же Верховного друида не смеет оспорить никто! Он избирается своими собратьями, но потом даже они не могут его сместить.
Итак, отец мой был оватом. Он погиб, сорвавшись в пропасть, и меня взял к себе в ученики один из его собратьев. Я старался перенимать знания, которые он давал, и был прилежным учеником, однако магия влекла меня больше, нежели целительство и предсказания. Дело в том, что в детстве я был слабее своих ровесников, и вот, чтобы мне не получать от них побои, я стал развивать способности, доставшиеся от предков, среди которых были сильные маги. Результаты не замедлили сказаться. Парень, пытавшийся меня ударить, вдруг натыкался будто бы на невидимую стену и до синяков расшибал себе руки. Брошенный в меня камень летел обратно. По деревням вскоре начали шептаться, что я могу превратить палку в ядовитую змею или заколдовать нож, чтобы тот летел за обидчиком хоть через весь лес, и пронзил его насквозь.
Все это было неплохо, тем более, что я применял свои знания не только для самозащиты, но и для охраны жилища и овец моего опекуна. Но вскоре и он начал косо смотреть в мою сторону, ибо своими знаниями я превзошел его собственные, и учить меня стало нечему.
Неизвестно, как сложилось бы дальше… Мы жили в диких лесных чащобах и не знали мыслей, которые приходили в увенчанные золотыми коронами и жемчужными митрами умные головы где-то там, в больших городах с дворцами и каменными соборами. В тех соборах люди молились Иисусу Христу, распятому богу, о котором я впервые услышал в те дни, когда архиепископ тех далеких времен решил огнем и мечом крестить непокорные дикие племена, а капища снести с лица земли.