И прежде чем сделать решительный шаг, осторожная королева хотела заручиться согласием самой Ампаро.
- Да, я хочу избежать этого, - сказала Ампаро.
- Хорошо, - Нунья одобрительно кивнула, - Предчувствия редко обманывают меня, а сейчас они подсказывают, что его величество откажет дону Джулиано. Ведь превыше всего благо государства, и мы с вами понимаем это! Теперь нам стоит отправиться на прогулку, кузина. После сидения за работой иногда так ноет спина!
Королева перевела разговор на другую тему, посчитав, что сказала достаточно.
В этом была она вся – заботиться об усилении своего рода, прощупывать почву, довольствоваться намеками разной степени прозрачности, а главное – вовремя прекратить разговор.
Королева действовала, как опытная охотница, умело расставляющая приманки, на которые наверняка придет дичь.
Однако даже у хорошего охотника есть уязвимые места, тщательно скрываемые и все равно кому-либо известные.
У королевы Нуньи таким слабым местом было стремление выглядеть доброй и великодушной. Едва ли она была такой в действительности, но показная доброта и желание благодетельствовать были той ловушкой, в которую порой попадала она сама.
И Ампаро решилась.
- Смею ли я просить у вашего величества милости к одной из подданных? – кротко спросила она.
Рассказ об участи Онеки пришелся кстати, ибо дал королеве показать себя всемогущей, и к тому же это можно было использовать в игре против графа Джулиано.
Просьба королевы, даже высказанная мягко, всегда имеет силу приказа, поэтому стоит ли удивляться, что уже на следующий день подопечная графа Браганского была переведена из узилища в небольшую и тихую обитель неподалеку от столицы.
При этом ни Джулиано, ни его хитроумный брат-епископ не узнали об участии Ампаро. Однако на душе у обоих было неспокойно, ведь не каждый день ее величество проявляет заинтересованность не самыми явными и благовидными делами подданных!
Разыскивать Бениту, служанку Онеки, они остереглись. Да это и невозможно было сделать.
Бенита отправилась в монастырь, чтобы и там заботиться о своей госпоже.
- Но ведь ее не заставят там сразу принять постриг? – волновалась служанка, придя перед отъездом тайком к донье Ампаро.
- Послушничество длится не менее года, - успокоила та. – Главное, чтобы она нашла покой и исцеление!
- Насчет этого не знаю, - вздохнула Бенита. – Онека прямо одержима любовью к графу, а о своем ребенке и не вспоминает! Даже теперь ищет оправдания Джулиано. Это после того, как он с нею поступил!
- Значит, такая любовь есть на свете, - едва слышно проговорила Ампаро.
- Вы что-то сказали, сеньора?
- Я пожелала вам легкого пути. Вас примут хорошо, ведь рекомендательное письмо аббатисе написано самой королевой!
Бенита низко поклонилась, но почему-то медлила уходить.
- Простите мою дерзость, сеньора! Но почему вы помогаете Онеке? Ведь она напала на вас, к тому же, дон Джулиано…
- Возможно, потому, что при имени Джулиано мое сердце не начинает биться сильнее!
Женщина больше ни о чем не спрашивала, но, уходя, дала себе слово каждый день молиться Пресвятой Деве за донью Ампаро, которая хоть и носит роскошные наряды, но вряд ли счастливее бедной дикарки Онеки!
- Онека, сама того не подозревая, в чем-то счастливее меня. По крайней мере, ей не надо думать, как уберечь от смерти того, кого любит… не надо идти против воли самого короля!
Так могла бы сказать в ответ Ампаро, о которой часто говорили: "Прекрасна, но слишком холодна, чтобы любить!"
Древняя магия
Три дня спустя, как раз в канун древнего праздника Остара Одвин, как и обещал, приступил к гаданию.
Просто покинул замок перед восходом Солнца, пересек мост и пустырь и углубился в лес.
Стражи, давно привыкшие хранить невозмутимое спокойствие и ничему не удивляться, лишь провожали его взглядами, пока в темноте было видно белое одеяние. Но вот старый маг скрылся в чаще, и деревья, казалось, расступились, пропуская его, и вновь сомкнулись...
Предрассветный час – самый темный, но глаза Одвина, проведшего долгие годы в лесах, были привычны к мраку и легко разглядели, как чуть вдалеке, положив головы друг другу на крупы, промчалась длинная вереница лосей, возвращавшихся с ночного водопоя. Видно, спешили, пока не рассвело, укрыться в дальних чащобах, где им было спокойнее и безопаснее.
В лесу, при самых первых утренних лучах, бретонец нашел место, которое присмотрел заранее. Это были два могучих дуба, не имевшие никаких повреждений вроде зарубок на коре или наростов, которые свидетельствовали бы о болезни, не слишком высокие, но толщиной почти в три обхвата. Эти деревья росли на таком расстоянии друг от друга, что между ними свободно мог поместиться человек.