Бретонец встал между ними и начертил на земле круг, совсем небольшой, не шире обычного блюда, на каком подают к столу нарезанные окорока и сыры. Круг этот он поделил крестообразно на 4 части. Деревянные плашки с рунами легко уместились все в одной пригоршне. Несколько минут старик почти беззвучно шептал заклинания, затем резко и высоко вскинул руку над кругом и разжал пальцы. Несколько плашек упали за пределами круга. Эти больше не были нужны в его гадании. Остальные же необходимо было растолковать, исходя из того, в какую из частей круга они упали и в каком положении. Те, что упали слева вверху, говорили о недавнем прошлом, справа вверху – означали скорое будущее. Нижняя левая часть – это было давнее прошлое, нижняя правая – отдаленное будущее. В каждой из четырех частей оказались по несколько плашек, а одна легла точно на линию, разделявшую две верхние части, и она должна была поведать о настоящем Вивианы и ее рыцаря.
Солнечные лучи в это время уверенно разогнали ночной мрак, пташки пробудились, и лес стал наполняться их щебетом и чириканьем.
Где-то над головой белка высунула мордочку из дупла, любопытно разглядывая человека черными глазками-бусинками.
Одвин внимательно рассмотрел, куда и как легла каждая из его рун и, проговорив еще одно заклинание, собрал все снова в мешок.
Можно было возвращаться.
Вивиана на рассвете поднялась на верхнюю площадку замка и ждала его, неподвижная, как изваяние. Напряженно вглядывалась в редеющую темноту, выискивая вдалеке, между темными, еще лишенными листвы деревьями высокую фигуру в белой одежде. Она вся дрожала от волнения и с трудом устояла на ногах, увидев наконец-то возвращающегося бретонца. Но, зная, что суетность и лишние расспросы могут помешать Одвину разобраться в ее будущем, которое не смогли до конца понять ни госпожа Лалиевра, ни египтянка Сехмет, принцесса не приближалась и ни о чем не расспрашивала, пока старик не позвал сам.
Одвин сидел за столом в самом уединенном покое замка. Перед ним лежали его гадательные плашки, не в один ряд, а так, как они упали на землю в лесу, только без начертанного круга.
Вив приблизилась, и старый маг поднял взгляд серых, как туман его родной Бретани, глаз.
- Садись, Вивиана, - негромко сказал он. – Я вижу, тебе хочется скорее узнать, что поведали древние руны.
- О да, - проговорила она, и сама удивилась, почему голос прозвучал так тихо. Горло как будто сдавило от волнения, и ей не хватало воздуха.
- Не надо так волноваться, - сказал старик. Он ободряюще улыбнулся, хотя глаза и оставались серьезны. – Мы еще живы, Вив, а это главное. Пока человек живет, он может что-то делать. Пока живет маг, он может что-то менять!
- Ах, ты снова заговорил загадками, дедушка! Но я за то время, что мы познакомились, научилась тебя понимать.
- Из тебя получилась бы волшебница не хуже, чем та, другая Вивиана! – признал он. – Если бы ты сама захотела.
- Но я – не та Вивиана. Я не фея, Одвин-бретонец, я Вив, которую люди называют Горгоной Нейстрии. Я не хочу учиться магии, хотя и чту своих предков, которые имели такой дар. Мне не дано самой предвидеть будущее, и узнать правду я могу только от тебя. С какой вестью ты пришел, Одвин?
- Тебе не терпится узнать, что предрекли руны, - кивнул он. – Послушай, я не просто так сказал, что нам, магам, подвластно не только знать, но и менять судьбы. Это на самом деле так. Испытание, предстоящее тебе, может оказаться слишком тяжело. Я никогда не считал, что нужно уклоняться от испытаний, ибо они закаляют и очищают душу. Но слишком тяжкое испытание может сломить. Может выжечь сердце человека изнутри, и после этого ему уже никогда не стать прежним! Не лучше ли тебе, Вив, уклониться, если предстоит именно такое испытание?
- Уклониться? – прошептали вмиг побелевшие губы. – Но как?
- Для этого тебе надо только довериться мне. Ты заснешь, а проснувшись, больше никогда не вспомнишь то, что сейчас мучает тебя. Однако же, все остальное – твою счастливую и веселую жизнь в кругу семьи, друзей, твои книги, турниры и танцы ты не забудешь…
- Значит, если соглашусь, я забуду... только Мартина?
Он кивнул.
- Но зачем? – голос Вивианы вдруг вернулся, наполненный силой и яростью, и она стала вдруг необычайно похожа на своего отца. На неистового Эда, короля, который никогда не признавал поражений, не сдавался и не принимал отказов!