Во дворе приземистого двухэтажного строения с прикрепленным к двери пучком зелени, графа Арана ждал странный сюрприз. Странный и подозрительный.
Навстречу послу вышел ни кто иной, как дон Мартин Иньигес, один из ближних короля Гарсии! И поставил в известность, что по велению короля присоединяется к посольству. Об этом же свидетельствовала грамота, подписанная королем. В ней же содержалось указание не ограничивать перемещений Иньигеса по прибытии в Нейстрию, а при необходимости выделять ему в помощь людей.
Мартин был известен как отважный и безжалостный воин и человек короля, но какое он имел отношение к дипломатии?
Да, не напрасно граф Арана с самого начала заподозрил неладное.
Но он был слишком искушен, чтобы выдать свои подозрения словом или жестом.
Посол выразил восторг по поводу встречи с Мартином, а тот не остался в долгу и предложил отобедать вместе.
Дон Ордоньо долго не мог заснуть в ту ночь. Непростая служба, неизбежно связанная с интригами и коварством, и необходимость порой идти к цели по трупам, научила его буквально кожей чувствовать опасность. Это было залогом выживания на том пути, который он избрал. Но порой долгий опыт играл с ним дурные шутки, и тогда граф Арана, по своей привычке никому не доверять, видел угрозу там, где ее не было.
- Хитер все-таки король Гарсия, - размышлял посол, - в Леоне ни слова не сказал о том, что отправляет со мной дона Мартина. Тогда я навел бы побольше справок о нем. Теперь же я лишён такой возможности.
Разумеется, он знал род и семейство Иньигес. Но оно было настолько многочисленным, что не сразу и вспомнишь, кто к какой его ветви принадлежит и чем прославился.
Помнится, у одного только Хайме, нынешнего графа и главы рода Иньигес, пятеро сыновей и три дочери, есть уже и внуки. Все сыновья Хайме находились на службе у принца, а теперь уже короля Гарсии, что определило, видимо, и судьбу Мартина.
Завтра надо будет расспросить Пабло, секретаря. У этого человека настолько цепкая память, что только ради нее стоило держать его на службе.
Не спал и Мартин. На этом маленьком постоялом дворе ему пришлось делить комнату со своими оруженосцами. Они давно вовсю храпели на соломенных подстилках, но не это мешало Мартину заснуть. Его мысли тоже были о короле.
Дворец в Леоне красив и величествен, производит впечатление на иноземных послов и гостей, но не слишком удобен для жизни. Дворец строился лет 150 назад, после отвоевания земель Леона у мавров, и, видимо, желая стереть из памяти владычество иноплеменников, его построили в стиле, когда-то любимом вестготскими королями - подражание позднему Риму, но со значительной поправкой на то, что местные мастера были все же менее искусны, нежели римляне. Влияния мавританской архитектуры, как и их любви к комфорту вплоть до мелочей, здесь не наблюдалось. Роскошные и огромные залы для приемов, благородная простота для повседневной жизни - так можно было коротко охарактеризовать королевский дворец.
Именно сюда прибыл Мартин месяц назад, дабы получить из королевских уст ответ относительно женитьбы на кузине его величества.
Казалось, препятствий возникнуть не могло. Род Иньигес один из древнейших, Мартин любит прекрасную Ампаро, он богат и предан королю...
- Так ли уж и предан? - Гарсия I впился взглядом своих острых, как у хищной птицы, глаз в голубые вестготские глаза Мартина.
- Я всецело предан вашему величеству! - воскликнул Мартин. - Если я чем-то невольно вызвал гнев моего короля, молю вас, прикажите, и я искуплю свою вину, пусть даже ценою жизни!
Они были в малом покое короля. Беседа велась наедине.
Лицо у короля бледно-смуглое, с резкими чертами, обрамлено недлинной каштановой бородой. Волосы чуть светлее бороды, коротко острижены, ибо уже начали редеть на висках. Ведь ему уже почти сорок! Долог оказался путь Гарсии I к собственному королевству!
По лицу короля трудно было понять, сильно ли он разгневан, или же просто в дурном настроении. Гарсия сделал длинную паузу. К чести Мартина, он перенес ее достойно, не выказывая ни малейшей растерянности, просто ждал, когда государю будет угодно продолжить. Но каких усилий это стоило!
- Я не считаю, что ты меня разгневал, - произнес наконец король. - Но разочаровал - да, это так. Ты верно служил мне и всегда выполнял мою волю как в походе, так и в мирное время, но это же можно сказать про любого моего верноподданного, от пастуха до графа! Но ведь не каждому подданному я так доверял, как тебе, и не каждый просит руки моей родственницы. Я считал тебя безупречным, Мартин, и тем печальнее мне было узнать...
Король немного помолчал, разглядывая побледневшего Мартина.
- Узнать, что ты не откровенен со своим королем! Ужасно не то, что случилось в прошлом, а то, что ты умалчивал об этом! Что я узнаю обо всем не от тебя самого, а от иных людей. И я не уверен, что все известно только им одним. Донья Герберга, твоя мать, поведавшая им это, могла быть откровенна и с кем-то ещё. Твой отец злоумышлял против своего короля. Ты, его сын, много лет скрывал правду от меня. Могу ли я быть в тебе уверен? Уверен настолько, чтобы ты мог породниться со мною? А сам ты уверен, что стоишь этой чести?