Ампаро была прекрасна, но он видел это и раньше. Однако она никогда не говорила с ним так, как этим вечером и особенно ночью там, в лесу.
О, конечно, не надо было вести ее на прогулку, но Ампаро выглядела такой подавленной после пережитого, что он не смог отказать в ее просьбе.
Таких слов - обжигающе-страстных, сводящих с ума, воскрешающих в памяти то полынную горечь, то лепестки лесных цветов, можно было ожидать от Вив, она всегда была пылкой и отважной. Но Ампаро люди называли не иначе как красавицей, скованной льдом. Она никогда не носилась по лесам без свиты, не пела просто так, потому что весело, и не болтала с лягушатами и котами.
И уж точно до сегодняшнего дня он был уверен, что донья Ампаро не может сама предложить мужчине любовь!
Мартин вскочил с походной койки, отшвырнув в сердцах неудобную подушку.
И сделал то, чего не позволял себе, если назавтра предстоит провести чуть ли не весь день в седле, объезжая окрестности. Взял со стола кувшин вина и принялся искать чашу. Она нашлась под ворохом карт и свитков.
Он должен найти места, где можно заманить мавров в западню, и заодно такие, которых нужно избегать, чтобы не стать добычей самим. Выпивка в таком деле – только помеха. Он осушил чашу и бросил в угол.
А в ушах продолжал звучать взволнованный голос Ампаро.
- Меня ведь все равно кому-нибудь отдадут, и хорошо, если хоть скажут заранее, кому, - говорила она с коротким сухим смешком. – Даже мавры, и те хотели отвезти меня к своему эмиру, у которого и так сотни женщин из разных уголков света!
- Откуда вам знать?
- Со мной говорил их предводитель, Фавзар, которого они называли Доблестным.
- Доблестный? Я бы сказал, что сражался он паршиво! – улыбнулся Мартин, надеясь отвлечь ее от грустных мыслей.
Но она в своем лихорадочном возбуждении не поняла его шутки.
- Вам лучше знать, Мартин. Но для меня это не меняет ничего!
Несколько минут они шли молча.
- Послушайте! – Ампаро вдруг остановилась, глаза ее блестели, как будто были полны непролитых слез. – Скажите мне правду, Мартин. Что есть во мне такого, что мешает меня полюбить… по-настоящему?
- Таких причин нет, - ответил он, удивленный, что она решилась задать столь откровенный вопрос.
- Тогда в чем же дело? Как вы думаете, почему на меня смотрят только как на покупку, в которую можно выгодно вложить деньги? А ведь я живая.
- Думаю, что все не так, Ампаро, - мягко ответил он. – Вы достойны самых нежных чувств, просто еще не встретили того, с кем свяжет сама судьба.
- Но если я его и встречу, все равно рабыня не решает сама, кому она достанется.
Мартин молчал, ибо возразить тут было нечего.
Она по-своему истолковала его молчание.
- О, вы считаете меня безумной! Говорить об этом с мужчиной... с вами! Услышь меня ее величество королева, она бы не на шутку разгневалась… но все равно не удалила бы меня от двора, потому что тогда я не принесу пользы. Впрочем, все это не имеет значения. Я совсем другое хотела сказать.
Впереди завиднелись деревья, правильным кругом окаймлявшие поляну с языческим жертвенником. Мартин уже проезжал здесь, но сейчас не сразу узнал это место при лунном свете. Днем это была просто груда огромных камней, на которых грелись на солнцепеке юркие ящерки. Теперь же свет Луны придал этому месту колдовское очарование, которое заставляло сердце замирать в какой-то необъяснимой печали.
- Что же вы хотели сказать, Ампаро? И не лучше ли сделать это, когда пойдем назад? Ночь слишком холодна, вы можете заболеть.
- О, это ничего, - проговорила она, а сама дрожала, как лист на ветру.
От холода или волнения, Бог весть.
Мартин отдал ей свой плащ и взял было за руку, собираясь увести. Но прикосновение его прохладной и такой сильной руки стало последней каплей.
- Я хотела сказать, что все еще люблю вас! – вскрикнула она и, будто утратив последний рассудок, твердила эти слова снова и снова, схватившись за его плечи.
- Простите меня, - хрипло проговорил он, пытаясь отвести ее руки. – Простите, что не могу сказать того же!
- Я знаю! – с неожиданной страстью возразила она. – Вы полюбили другую, а меня хотят отдать то ли графу Браганскому, то ли графу Амайя. Но это еще не скоро… Они все далеко, и ваша принцесса далеко. А мы здесь…
Ампаро не смела выговорить того, о чем просила, но это было ясно и без слов.
Отчаяние и пробудившаяся страсть толкали ее на непоправимое безумие, но и делали еще красивее и желаннее.
Мартин в тот миг был потрясен и должен был признаться самому себе, что с трудом преодолел искушение подхватить ее на руки и унести вглубь леса! Но одна лишь мысль, что это было бы не по-настоящему, было бы не любовью, а слабостью, за которую потом будет стыдно им обоим, предательством, после которого он не смог бы посмотреть в глаза своей любимой Вив, заставила его резко отстраниться.