- Понимаю, - она бережно, чтобы не задеть повязку, обняла его. – Теперь ты можешь не прятаться и не бежать в Наварру или еще дальше. Тебе не надо таиться от наемных убийц и думать, как бы они не добрались до твоих близких, если не найдут тебя! Никто не посмеет травить тебя, как зверя. Ты свободен, мой милый, мой самый дорогой! Свободен все решать сам!
- О чем ты говоришь, Вив? – нахмурился он.
- О том, что ты должен как следует подумать. Съездить домой, увидеть твою матушку и близких. Испытания остались позади и есть время, чтобы принять решение! Видишь, как все удачно сложилось?
Мартин хотел вновь повторить, что его решение давно принято и не изменится, но не стал. В конце концов, решения подтверждаются не словами, а делами, а оправдываться – это не путь мужчины.
Он только коротко кивнул и заговорил о другом.
На следующий день дон Гормас должен был возвращаться к королю, а поскольку воинов у него было много, Мартин попросил разрешения отправить вместе с ними шевалье де Мареско и его людей, которые исполнили свой обет и теперь возвращались в Нейстрию. Должна была отбыть и донья Ампаро, которой надлежало явиться ко двору.
- Я оставляю тебе все письма, которые выкрал у Эстебана, а также его печать, - сказал на прощание Анри. – Если захочешь, верни ему. Хотя правильнее было бы письма оставить у себя, а печать уничтожить. Пусть бы старый негодяй объяснял новому королю, куда она делась!
- Я благодарю тебя от всего сердца, Энрике! – сказал Мартин. – И тебя, Винифрид. За все, что вы сделали.
- Мы лишь помогали Вив, - ответил принц. – Хотя не скрою, я начал испытывать дружеские чувства к тебе за это время.
- Скоро мы опять увидимся, - сказал Мартин. – И тогда я надеюсь показать себя достойным этих чувств!
- Как же я рада за тебя, Мартин, мой дорогой! – Вив еще раз обняла его и вскочила в седло.
Она старалась улыбаться, но в глазах блестели слезы.
Он подошел ближе и сказал тихо, чтобы слышала только она:
- Я очень хочу, чтобы ты верила мне. Больше сейчас ни о чем не прошу.
- Хорошо, - проговорила она. – Пора ехать, милый.
- Теперь я испытаю на себе, как тяжело ждать и догонять, - сказал он.
- Да, остающемуся тяжелее, чем тому, кто уезжает.
- Разлука не будет долгой, Вив! Я даю тебе слово.
Она хотела что-то ответить, но не смогла.
Так и уехала, лишь бросив на него взгляд, в котором соединилось все – ее любовь, печаль, прощение и надежда.
Всю дорогу Вив ехала, ни с кем не разговаривая и держась на расстоянии, чтобы все они – испанцы, франки, ее брат и Винифрид, и Ампаро, таившаяся в уютном возке – не увидели, как она горько плачет...
Что еще можно здесь добавить?
Замок Барсучий Горб, любимая резиденция королевы, утопал в буйной зелени начала лета, в дурманящем цветении каштанов, боярышника и сирени.
Благоухание пышных раскидистых кустов ощущалось далеко вокруг, еще до въезда в замок. Вдохнув этот чарующий аромат, Вив улыбнулась впервые за все дни пути.
- Мне кажется, Анри, что сама весна окунула нас в душистое море цветов! – сказала она.
- Да ты еще и поэтесса! – рассмеялся принц.
- Но право же, Анри, я вижу, что наша матушка посадила здесь новые кусты сирени, какие-то удивительные, очень редкие сорта!
- Я и сам это вижу. Но поскольку я, в отличие от тебя, не поэт, хочу сказать: если наша мама посадила здесь новые сорта сирени, значит, родители здесь и все знают!
- Ох, точно!
Вив выглядела такой растерянной, будто и впрямь только сейчас поняла это. Анри, не переставая смеяться, соскочил с коня и помог сойти на землю сестре.
- Слушай, Анри! – вскрикнула Вив в неподдельном страхе. – Что, если отец… ну, что-нибудь сделал с Одвином! Какой ужас, какая жуть!
- Ты сейчас заговорила, как донья Ампаро!
- Анри, умеешь же ты утешить!
Вив хотела топнуть ногой, но им навстречу уже спешили король и королева – из одного крыла замка, и Одвин – из другого.
И Вив, и Анри с облегчением увидели, какой радостью сияют глаза их родителей.
- Похоже, сегодня я еще не отправлюсь в изгнание! – сказал Анри.
- Но ты был близок к этому, известный возмутитель спокойствия и самый непослушный из моих сыновей! – ответил король, сдавливая его в своих объятиях, как в стальных тисках.
- Папа, во всем виновата только я! – заступилась Вив.
Они еще полчаса обнимались во дворе, поминутно хвалили друг друга, бранились и снова хвалили.
Только вечером Вивиана узнала, что отец бросил суровые обвинения Одвину и потом целый месяц не разговаривал с ним и не садился за один стол, и только ради своей любви к Азарике смягчил гнев.
- И все же самой большой моей мечтой остается возвращение Одвина в Бретань, - сказал Эд в тот же день, оставшись наедине с женой. – Думаю, там ему намного лучше, а здесь так прекрасно без него!