Лесная прогулка принцессы
— Откуда у тебя это? — воскликнула Вив.
Оказалось, что записку Изабелла обнаружила в ошейнике своей любимой белоснежной кошки Кристэль.
Кошек у нее было несколько, и они свободно гуляли по всему дворцу в нарядных ошейниках с монограммой принцессы. Вернувшись с пира, Изабелла обнаружила пушистую красавицу спящей в кресле, а из ошейника торчал кончик свитка.
— Если так, то трудновато будет изловить автора, — нахмурилась Вивиана. — Сунуть записку в ошейник мог кто угодно. Ты скажешь отцу?
— Если скажу, он отправит туда воинов, а они могут спугнуть того, кто назначил встречу. Вернее, ту. Почерк женский.
— Это тебе как каллиграфу виднее. Но прийти-то может и мужчина. И даже вооруженный.
Я не пущу тебя туда!
— Вив, я должна узнать правду! Должна все сделать сама.
Изабелла резко отстранилась и прошлась из угла в угол, потом еще и еще. Потом остановилась прямо напротив сестры. Сейчас, с разметавшимися волосами и возбужденным блеском в глазах, она была больше похожа на валькирию, чем на христианскую деву.
— Будь Ратольд влюблен в меня, а я в него, — воскликнула она, — я швырнула бы записку в огонь и никуда не пошла. Но мы чужие друг другу, и я боюсь, что такими и останемся. Я должна узнать правду, понимаешь? Уже давно я чувствую себя так, будто заблудилась в лесу, и меня кружит леший, заманивает все дальше в дебри. И я смогу выбраться из них, только разгадав, что же происходит на самом деле!
— О да, конечно, ты любишь, чтобы все всегда было правильно, — вздохнула Вивиана.- Тогда пойдем вместе! Помнишь, в детстве я говорила, что задам трепку разбойникам, если они придут за тобой?
— Но тут написано, что ты не должна быть со мной!
— И что же, нам теперь их слушаться? — возмутилась Вив. — Никто не смеет ставить нам условия. Все решим сами! Мы принцессы или нет?
— Но незамеченными мы все равно не сможем отделиться от всех, да еще и вдвоем. Сделаем так. Я скажу, что хочу помолиться возле могилы святого отшельника Сульпиция…
Такая могила действительно была, и как раз неподалеку от разрушенной виллы.
В давние времена монах-врачеватель Сульпиций вел отшельническую жизнь в этих местах, и крестьяне со всей округи шли к нему за исцелением от недугов. После смерти отшельника люди стали возносить молитвы у места его погребения, и было известно, что случаи исцеления не редки.
Благочестивая принцесса Изабелла, по примеру матери, всегда покровительствовала целителям, и ее желание помолиться у могилы святого врачевателя никого не удивило бы.
— Да, все верно, — кивнула Вивиана. — Нарушить твое уединение в молитве никто не посмеет. До могилы доедем вместе, и я останусь ждать тебя там. Возьму песочные часы, маленькие, и если ты через четверть часа не вернешься, поскачу к вилле. Но ты оденешь мою кольчугу! Ее не будет заметно, если взять платье посвободнее. И возле виллы ты не будешь спешиваться, что бы не случилось. Пообещай, сестра, что сделаешь так!
Конные прогулки по живописному берегу Уазы были одним из излюбленных развлечений при королевском дворе. В обычные дни в них участвовало не более сотни человек. Но на этот раз собралась огромная толпа всадников, мужчин и дам на великолепных лошадях, и среди ярких бархатных и суконных плащей нередко мелькали и сутаны священнослужителей.
Герцог Ратольд на сей раз казался веселее и, словно раскаиваясь в своей давешней скованности, ни на шаг не отдалялся от невесты, старался развлекать ее беседой. Изабелла слегка улыбалась, иногда вставляя несколько слов.
Она выехала, как требовали приличия, сидя в неудобном дамском седле, представлявшем собою подобие крытой бархатом скамеечки, которая закреплялась на спине лошади. Управлять животным, даже самым спокойным, в таком положении почти невозможно, а о быстрой езде нечего и думать. Некоторые дамы ехали таким же образом, но нашлись и те, кто по примеру принцессы Вивианы отправились на прогулку в мужском седле.
Во времена предыдущего царствования такое вопиющее нарушение каролингского этикета во время парадного выезда было невозможно представить, и даже на охоте дамы нередко появлялись в неудобных седлах, или же просто сидели на лошадях позади мужчин. Да и сам бывший император Карл Толстый, человек слабого здоровья, неуверенно держался в седле. Парадные прогулки, во время которых можно было чинно ехать на спокойном коне, он еще мог вынести. Но облавные охоты, когда всех охватывает бешеный азарт, и люди с дикими выкриками мчатся через лес, не разбирая ни дороги, ни титулов и чинов, и сметают с пути всех замешкавшихся, были для Карла подлинным кошмаром.
Все изменилось с воцарением Эда, который в ту пору был молод и мог проводить в седле круглые сутки без какого-либо ущерба для здоровья. И всегда за ним следовала его королева, которая была превосходной наездницей и, как и муж, предпочитала ездить быстро.
По ее примеру, многие молодые дамы пересели в мужские седла и, несмотря на недовольство клириков, этот обычай прижился, а дамские скамеечки-седла использовались не часто.