Сейчас король и королева, остававшиеся во дворце, наблюдали с одной из галерей за отъездом пышной кавалькады.
Они давно научились понимать друг друга без слов, вот и на этот раз каждый чувствовал волнение другого.
— О чем ты страдаешь, ангел мой? — спросил Эд. — Вот уже второй день ты сама не своя.
— И ты тоже, — проговорила Азарика. — Но этот день только начался…
И, помолчав, добавила чуть слышно:
— У меня есть предчувствие, что до конца этого дня что-то должно свершиться. Я не знаю, будет ли это хорошее или дурное, но есть неотвратимые дела, которых не избежать и не отсрочить.
И еще тише, одними губами:
— Так всегда говорил отец…
— Подготовка к торжествам слишком утомила тебя, — сказал Эд, увлекая ее за собою, в сторону королевских покоев. — Оставь тягостные мысли, любимая. Сейчас ты отдохнешь, и мы вместе подумаем об имени будущего принца или принцессы!
Он не стал говорить, что подобные же предчувствия были и у него, и свита принцесс по его приказу усилена новыми телохранителями.
Азарика снова обернулась, чтобы проводить взглядом отъезжающих, но первые пары уже были далеко впереди.
После двух часов прогулки, пока слуги расчищали место для привала, готовили легкую закуску и раскупоривали бочонки с вином, молодые придворные Франции и герцогства Мерано смешались друг с другом. Теперь они общались совершенно непринужденно, то и дело слышался веселый смех и шутки. Некоторые углубились под сень деревьев, собирая цветы.
Вельможи постарше и служители Церкви прохаживались, разминались после езды, или просто стояли небольшими группами, поддерживая степенные беседы. Одна из этих групп образовалась вокруг архиепископа Констанция и Ренерия, канцлера Мерано, прибывшего вместе с герцогом.
Герцог Ратольд снова выглядел подавленным. Стоило ему подумать, что лед между ним и невестой начал таять, как она вдруг объявила о своем намерении помолиться в уединении. Были ли это обычные причуды девушки перед свадьбой или что-то большее?
— Не стоит беспокоиться, герцог, — говорил лучезарно улыбающийся принц Анри, увлекая Ратольда в толпу молодых придворных. — Моя сестра очень набожна и никогда не упустит случая преклонить колени перед святыней. Но к ее возвращению наши музыканты уже настроят свои инструменты, и вы убедитесь, что принцесса также прекрасно разбирается в музыке и не прочь повеселиться! Отведайте это вино, оно превосходно.
Обе принцессы, между тем, приблизились к высокому, выше человеческого роста, известняковому кресту над могилой святого отшельника.
Здесь они спешились и преклонили колени.
— Помоги мне узнать и принять правду, какой бы она не была, святой Сульпиций! — проговорила, осеняя себя крестом, Изабелла.
Вивиана молилась молча.
Затем девушки сняли скамейку с лошади Изабеллы.
— Вот так лучше, — говорила Вивиана. — Садись скорее на мою лошадь. Я сяду на твою, мне хорошо и без седла! Все, что угодно, только не это ужасное устройство, орудие пытки!
— Сейчас ты переживаешь больше, чем я! — мягко сказала старшая принцесса. — Не надо, милая. Когда уже все решено, пути назад нет.
— Тогда вперед!
Изабелла ободряюще кивнула и углубилась в лес, ни разу не оглянувшись. Лесная тропинка привела ее к быстрому и широкому в этом месте ручью. Принцесса пересекла его.
Ей не было страшно, скорее она испытывала недоумение, кто и почему мог бы желать ей зла, или просто использовать в каких-то грязных играх. Ведь она всегда желала всем лишь добра и ничего, кроме добра, не делала! Она - та самая Изабо, которую люди любили и называли Ангелом. Которая в тиши скриптория читала и переписывала манускрипты, а порой грезила о необыкновенной любви. Которую с детства оберегали от всех бед, хвалили и одаривали.
Теперь уже она могла видеть среди деревьев руины когда-то величественной виллы, построенной в годы владычества римлян, и впоследствии разрушенной во время какой-то войны.
Изабелла не раз проезжала здесь, но никогда не сворачивала к заброшенной вилле. Да и зачем? Она ничем не отличалась от множества других таких же, оставшихся от былого величия грозной когда-то империи и напоминавших ныне о том, насколько бренно и непостоянно все в этом мире.
Но теперь Изабелла, будучи мечтательной с рождения, с грустью подумала, что прежде здесь кипела жизнь многих людей, а теперь царит запустение и дикость, от виллы остались лишь развалины, а поля и сады заросли кустарником и чертополохом.
Но тут же она убедилась, что место это не такое уж пустынное.