Только вернувшись в свою башню, Марсилия вспомнила, что имени своего монах так и не назвал.
Потянулись томительные дни ожидания. Иногда ее посещал отец Людгер. От него Марсилия узнала дату назначенной свадьбы. Свадьбы ее Ратольда с этой, как говорили, ангельской красавицей. При мысли о принцессе Марсилия до крови кусала губы. Гнала эту мысль, старалась думать о том, как в один прекрасный день станет монахиней, а ее супруг, пока она жива, не сможет жениться. Он все равно будет ее, Марсилии, мужем. Такие думы доставляли ей даже какое-то болезненное удовольствие, но однажды были прерваны.
Ее служанке Радбоде, бывшей при госпоже много лет, дозволялось иногда выходить из башни. Вернее, это было запрещено, но женщине удалось заручиться благосклонностью начальника охраны, и иногда он разрешал ей вдохнуть свежего воздуха. Служанка ловила каждое слово, какое удавалось услышать, ибо неизвестность мучила ее не меньше, чем Марсилию. И вот однажды Радбода услышала разговор. Охранники тоже скучали в этом унылом месте и пытались развлечь себя разговорами о жизни сильных мира сего. Сперва речь шла о Простоватом, и ничего нового о нем не было сказано. Но вот разговор зашел о его давнем недруге, короле Эде, и тогда Радбода навострила уши. Сперва говорили о предстоящей в Компьене свадьбе и дивной красавице-принцессе. Затем кто-то упомянул дату венчания. И это была не та дата, о которой говорил отец Людгер!
- Так он солгал! - в ярости твердила Марсилия. Ей стоило большого труда не сорваться на крик. - Он называл мне другой день, позже!
- Похоже, они лгали, - сказала Радбода. - Видно, не сорвать они хотели эту свадьбу, с наоборот...
- А потом при помощи моих показаний вызвать скандал, - закончила Марсилия. - Возможно, даже войну. Остаётся одно - бежать отсюда и самим добраться до Компьеня!
- Ещё здесь болтают, - подлила масла в огонь служанка, - что герцогство Мерано по каким-то там законам должно достаться ихнему Карлу Каролингу! И что война вроде скоро будет.
- Завтра придет отец Людгер, - сказала Марсилия. - Это наш шанс сбежать и успеть в Компьень до венчания.
Отец Людгер пришел, и точно, на следующий день. А потом Марсилия спустилась из башни в его сутане и плаще, и была такова. Радбода вышла свободно и присоединилась к ней за городскими воротами. Священник остался лежать в башне, оглушенный ударом голове и связанный. Но его судьба беглянок не волновала.
Их денег хватило на покупку лошадей, и в Компьень они успели вовремя.
Снова Компьень
Азарика
Что происходило в нашей жизни следующие два дня, может представить себе лишь тот, кто пережил нечто подобное. Или еще похуже.
Эд и я — мы любили всех наших детей. Но мальчики королевского рода — это будущие властители и воины, с них и спрос высок. Во многом отец требовал от них больше, нежели от живших у нас на воспитании юных оруженосцев и палатинов.
Наши маленькие принцессы — иное дело. Жизнь их была похожа на волшебную сказку, которую нам так хотелось для них создать!
Наверно, все любящие родители хотят этого. И еще — дать детям то, чего очень хотели, но не имели сами.
У меня до 15 лет не было иной одежды, кроме холщовой рубахи, поверх которой зимой одевалась старая кроличья безрукавка.
У моих дочерей сотни парчовых и бархатных платьев, и под каждое — специальные украшения.
Я спала на сундуке в старой хибаре и разбивала корку льда, чтобы зачерпнуть воду из кадки и заодно посмотреть, хороша ли я.
У каждой из моих девочек роскошные покои с зеркалами и разноцветными стеклами в окнах.
Мне лишь изредка удавалось наблюдать из-за кустов за играми и беготней других детей. Мои дочери видятся, с кем пожелают.
Но у меня было то, чего пока не имеет ни одна из них. Ослепительно-яркий свет моей любви. Мой Эд, за которым я пошла бы и в адское пекло. Иногда я думала, что, не будь его, я и не искала бы в себе силы жить дальше. Но страх, что больше не увижу его, гнал вперед, приучил справляться с недругами и сделал сильной. Так он стал моим, а я — его.
Но хотела бы я для дочерей счастья, которое нужно обрести ценой таких страданий?
За прошедшие два дня принцесса Изабелла произнесла не более десятка слов. Почти все это время она провела, неподвижно сидя в кресле в своих покоях. Иногда перемещалась на низкое ковровое ложе и бессмысленно смотрела на огонь в очаге.
Точно так же много лет назад в Парижской башне лежал и смотрел на огонь ее отец. Тогда враги нанесли Эду удар, от которого не каждый оправится. И тоже накануне его венчания с прекраснейшей девушкой Франции. Среди тех, кого страшило его растущее могущество, были первые лица империи, и среди них - Аделаида Каролинг, его мать, участница, даже вдохновительница того давнего заговора.
Только один человек не побоялся остаться с ним, когда весь мир отвернулся. Это была совсем другая девушка, не его нареченная невеста...
Вдвоем они были сильнее всех и справились.