Любовь, ревность и зависть
Вив открыла глаза, медленно приходя в себя.
Они все еще лежали тесно сплетенные, и он не оставлял ее, и нежно целовал в висок, и слегка покусывал ее ушко, и шептал какие-то нежные глупости, но обоим нужен был небольшой отдых.
Почти всю прошлую ночь она не спала. Выслав наконец всех прислужниц из опочивальни, скинула рубашку и улеглась на прохладные простыни, желая хоть временного облегчения для пылающего тела. Но стоило ей лечь, как постель тут же раскалилась, и Вивиана металась до самого рассвета. Несколько раз она вставала, подходила к окну, жадно вдыхала ночной воздух. Иногда проводила руками по своей груди, талии, бедрам, резко отбрасывала на спину волосы. Будто хотела проверить, она ли это, или уже другая девушка. Ведь еще два дня назад она спокойно засыпала, стоило только лечь, а теперь так сладко замирает сердце, и ноют груди, и хочется то плакать, то смеяться, а самое главное желание — лежать в его руках, и чтобы он тоже был без одежды, и она могла бы любоваться им, и быть его.
Там, совсем недалеко, если пройти в другое крыло дворца, а потом — немного по обходной галерее третьего этажа, можно было бы увидеть еще одного человека, к которому тоже не шел сон. Это был молодой мужчина, тоже совершенно раздетый.
К счастью, в комнате осталась лохань с водой, в которой он ополаскивался вечером. Вода совсем остыла, и он с наслаждением вымылся еще раз. И все равно заснуть не удавалось, даже просто спокойно полежать, хоть минуту не представлять себе, какая она...
Уговаривал себя, что нужно подождать только до завтра, и все повторится, уже не во сне, а наяву.
Лишь на рассвете удалось заставить себя на короткое время забыться сном.
И вот теперь то, заветное, сбылось.
Утренняя прогулка принцессы с малой свитой никого не удивила, она часто выезжала так. Да и старый, чуть запущенный сад монастыря Св. Бенедикты был не только тенист, но и давал возможность провести время в уединении и тишине, что во дворце не всегда получалось. Принцесса все утро твердила, что лица — и новые, и давно знакомые — мелькают, как в каком-то калейдоскопе фокусника, а шум и пение стоят в ушах, даже когда все замолкают.
Не удивительно, что после таких речей ей старались не докучать, и Вив, убедившись, что ее девушки после прогулки и дневной трапезы легли отдыхать, вновь проникла за садовую калитку, а затем и в лес.
Там она сразу же попала в сильные руки возлюбленного.
На лесной тропинке никто не увидел бы их, и Вивиана смогла наконец ласкать и гладить его там, где легкая полотняная рубашка была расстегнута.
— Это ты сломал замок в калитке? — шептала она.
— Ну конечно!
— А как же послушница? Мартин, ведь ты ее не…
— Ну как ты могла подумать! — рассмеялся он.- Не убивал, даже по голове не бил. Просто там теперь, оказывается, никто не охраняет! Аббатиса решила, что замок достаточно крепок.
Он привез ее вновь на берег Уазы, и ее тронуло до глубины души, что Мартин позаботился об уединенном и красивом месте. Он приехал раньше и выбрал это место, и опять раскинул палатку. На этот раз в ней было не по-походному, как в ту ночь, а вполне уютно, он даже поставил здесь букет цветов!
Стоило Мартину опустить за ними полог палатки, как вся безумная лихорадка началась снова. Платье Вив было тут же отброшено в сторону. Мартин глухо стонал от почти болезненного возбуждения, когда она пыталась развязать, а потом просто разорвала тесемки его штанов, и успел скинуть только их. Первый раз овладел ею, оставаясь в рубашке. Потом ее руки скользнули под легкую ткань и рванули, оставляя его обнаженным…
— Какой ты чудесный!
Он накрыл ладонью ее ручку, лежавшую на его груди.
— Так ты совсем не сердишься? Тебе не было больно вчера, моя драгоценная?
— Совсем немножко! А потом стало очень хорошо. Особенно на рассвете. Скажи, ведь тогда уже этот дурман не действовал? И ты… сам захотел?
Он уткнулся носом в ее макушку.
— Да, это так! Может ли мужчина не хотеть прелестнейшую, самую грациозную девушку на свете? Мне было так тяжело выпустить тебя из рук, Вив! Словно весь мир развалился на куски и настала кромешная тьма, вот что я почувствовал без тебя.