Готье преклонил колено перед принцессой.
— Я и не знала, что вы, Готье, интересуетесь растениями, — сказала Изабелла.
— Очень интересуюсь, ваше высочество, — проговорил молодой человек низким, звучным голосом. — Ведь это суданская роза?
— Верно!
— А вот скабиоса, если не ошибаюсь?
— И снова вы правы! — удивилась Изабелла. — Откуда такие познания у отважного и сурового воина?
— Воины тоже неравнодушны к красоте, моя принцесса!
— Тогда, может быть, вы пойдете с нами в сад? Там великолепных цветов гораздо больше, и вы поможете отыскать мою сестру! Вот уже несколько часов я не вижу ее.
Молодой человек предложил руку принцессе, мысленно сказав себе, что подобное приглашение стоило того, чтобы потратить время и запомнить все названия. Правильно ему говорили, а он еще сомневался. Он как-то слышал даже, что некоторые рыцари дарят дамам цветы! Готье всегда думал, что дарить следует золотые браслеты и прочие украшения, в крайнем случае, если речь об ученой даме, можно и ценные книги в золоченых переплетах, но какие-то цветы… Что ж, век живи, век учись.
А принцесса, между тем, почувствовала, как сильная, не знавшая промаха рука Готье, обтянутая темно-зеленым бархатом, чуть подрагивает под ее изящной ручкой.
Размышления Готье и Изабеллы прервал звонкий голосок принцессы Вивианы, долетевший из-за яркой цветочной шпалеры. Вив напевала новомодную песенку, недавно переведенную с валлийского языка ее приказу:
Свирепый, Эттин, рыжий Эттин,
Эттин из Исландии,
Увез к себе на север дочь короля Шотландии.
Играть и петь ей не даёт,
За смех хвостатой плёткой бьёт.
И угрожает ей мечом,
Лишь поведёт она плечом.
И не страшится он людей,
Безжалостный злодей.
Но пробил час на этот раз,
Развязка уж близка,
Ты здесь, герой отважный мой,
Тверда твоя рука!
(английский фольклор – прим. автора)
Тем временем принц Рауль подъезжал со своим отцом к городской тюрьме.
— Чуть было не забыл про этого старого пьяницу, — говорил он. — Хотел рассказать тебе после турнира, но тут вся эта история с Ратольдом… В любом случае, я виноват, отец.
— Ладно, — коротко отозвался король.
У него был хороший сын, который в будущем станет отличным правителем, и укорять его за один промах не стоило. Рауль и сам все понимает, а если просто немного помолчать, он запомнит и не повторит ошибку. Не даром ведь говорят, что ударами и бранью понукают осла, но не благородного скакуна.
— Так Горнульф, значит, опознал его? — спросил Эд через несколько минут.
— Да, отец. Если бы не Горнульф, может, этого пьяного скандалиста подержали бы сутки в колодках и выкинули вон, просто из-за его возраста. Но после того, что я узнал, я уже не мог так просто его отпустить.
— Ты все сделал верно, Рауль. Из этого человека нужно вытрясти все, что он может знать. Даже если этот случай никем не задуман и не было никаких планов, но здесь может оказаться и другое. Ты сам понимаешь, какое тогда было время. Мы не вкладывали мечи в ножны, отбиваясь не только от полчищ Сигурда, но и от внутренних врагов. А они часто были коварнее и злее. Если Сигурд хотел только золота и не скрывал этого, то иные жаждали неограниченной власти и шли к ней по трупам, прикрываясь кто любовью к Богу, а кто — святостью родственных уз. Но списывать все только на время тоже неверно. Я был молод, горяч, самоуверен, и при этом излишне доверял своему окружению. Верил слову тех, для кого пообещать — все равно что плюнуть, но мог не поверить истинному другу. Ну, и среди моих вассалов попадались самые разные люди, от благородных и смелых, как Альберик, до таких вот подонков, как близнецы или тот барон. Но других-то у меня не было, и я думал, если как следует управлять этими, то будет толк. За свои ошибки я заплатил высокую цену, ну да ладно, теперь речь о другом.
После снятия осады Парижа и победы над данами я вознаградил своих людей, кто шел со мной на битву. Золото — хорошо, но сам понимаешь, земли — это главное, и их вечно на всех не хватает. И, разумеется, все поместья вассалов-предателей я передал во владение верных мне отважных воинов Франции. Кого из нарушивших оммаж удалось выловить, все были казнены. Хотя иные, пользуясь смутами, смогли бежать за пределы королевства. Но бежать еще мало, нужно на что-то жить. Вот потому многие из таких людей стали служить моим врагам. А главным и самым изощренным из них был Фульк, архиепископ Реймский. Ныне его нет в живых, о чем позаботился отец известного тебе Адемара, герцог Балдуин. Но живы люди, которые много лет служили Фульку. Бог весть, какие тайны им были ведомы в прежние годы, к кому они переметнулись теперь и какие нити тянутся от них. Но ради блага королевства мы должны это выяснять. Вот потому я и говорю: хорошо, что Горнульф узнал этого подлеца, и что ты не выпустил его.