Оставшись один, епископ Элигий не стал сдерживать торжествующую усмешку. Он надеялся, что брошенные им зерна ненависти упали на подготовленную почву. Пусть даже эти зерна прорастут не сразу, что с того? Над таким посевом стоит потрудиться, и тогда урожай будет хорош.
Разумеется, большая часть сказанного им была ложью, но ложью трудно доказуемой.
На такие рассказы он был мастер. Сказать полуправду, расставить по-своему акценты, а о чем-то просто умолчать, и вот уже история приобретает совершенно иной смысл, черное становится белым, ангелы — демонами, а преступники — героями, а можно и святыми, если постараться. Главное — это ум, и у кого он есть, тот всегда будет побеждать.
Но тут же он истово перекрестился, словно говоря: «Моя вина».
Ибо Господь уже покарал его за гордыню.
Это случилось несколько лет назад, когда он жил под своим настоящим именем — Фульк, архиепископ Реймский. Он всегда ревностно служил Богу. Настолько, что постепенно сам перестал замечать разницу, где Бог, а где архиепископ Реймский, канцлер империи.
Его цитировали: «Святая церковь должна быть уверена, что любое слово, как и ничтожнейшее деяние, согласуется с ее догматом», «Есть надежнейший цемент, связующее средство — святая наша матерь церковь. Дать только ей такую силу, такую власть, чтобы железом и огнем могла искоренять любое инакомыслие, любое своемудрие» (из романа А.А.Говорова «Последние Каролинги» — прим. автора).
Да, власть была для него всего важнее. Насытиться ею оказалось невозможно.
Он мечтал, грезил о власти уже так давно! Особенно остро почувствовал, как она необходима ему, когда был вынужден сносить издевки этой ничтожной, пустой дряни, Рикарды. О, как он ее ненавидел. А когда был вынужден заискивать и унижаться перед нею, то ненавидел еще больше. И ненавидел Эда, потому что тот тоже рвался к власти, но не унижался ни перед кем. Даже в тюрьме, где от одного слова Фулька зависело просто приказать, и узник умер бы медленно в руках палачей или быстро — от яда, этот проклятый граф все равно грозил ему! Нет чтобы хоть раз в жизни унизиться!