После завтрака король уехал осматривать недавно воздвигнутые укрепления.
Азарика расположилась с вязанием поближе к окну, где больше света. Она давно привыкла, работая руками, продолжать думать о делах. Супруг ее, как водится у мужчин, ставил себе и ей крупные задачи, но она как женщина привыкла вникать и во все детали.
Потому часто видела то, чего не замечал Эд. Он был стратег, она - тактик, и это только усиливало их союз. Даже старый архиепископ Констанций, поначалу поджимавший свои и без того тонкие губы, стоило ей начать высказываться в совете или отдавать приказания в отсутствие короля, в конце концов признал за ней ум и логику, даже называл ее самой ученой из королев. К тому же, покойный архиепископ Гоццелин высоко ценил ее, и Констанций это знал. Как знал и о ненависти к ней покойного архиепископа Реймского. Тот долго не мог успокоиться и первые несколько лет после воцарения ее супруга не прекращал слать ей анафемы. Ах, нет, не стоило вспоминать о нем в этот солнечный день.
Она довяжет кофточку для малютки и спустится в сад, к своим розам, заодно и поболтает со старым Сиагрием. Интересно бы узнать, сколько все-таки ему лет?
Сиагрий оказался на месте. Как обычно, подметал дорожки и ворчал на глупых голубей.
Заранее заулыбался, углядев вдали высокую, в платье цвета красного вина фигурку. Он считал свою повелительницу первой красавицей на свете и сегодня опять сказал ей об этом.
- Ох, ваше величество, - рассуждал старик, - сколько прекрасных королев и принцесс жили в этом дворце, да и в иных, где мне довелось служить, а послужил я долго, годы мои вон какие! Но соперничать с вами ни одна не могла бы!
- И правда, Сиагрий, сколько же тебе лет?
- И сам не знаю, госпожа моя. Но я хорошо помню императора Карла Лысого, он ведь здесь и проживал! И ходил по этому самому саду. Вот, помню, бывало, идет он, молодой и не лысый еще, это потом уж его так прозвали, столь величественный и почти такой же высокий, как наш государь, король Эд, а за ним его сестрицы. Моя госпожа, принцесса Аделаида, и сестра их, принцесса Эвлалия...
Когда Сиагрий погружался в воспоминания о прошлом, остановить его было невозможно, да Азарика никогда этого не делала, все же он много знал, это обогащало и ее запас знаний о тех далеких годах.
Но после слов об Эвлалии королева болезненно поморщилась и начала расспрашивать Сиагрия о более приятном.
Вскоре за деревьями замелькали яркие наряды, послышались веселые голоса и девичий смех. Шли двое. То были Адемар и Беренгария, которые в последнее время сдружились.
- Лягушонок, он лягушонок и есть, - пробурчал Сиагрий, не прерывая своей работы.
- Ты что-то сказал, друг мой?
- Я, ваше величество, говорю, что по сравнению с прежними временами, сад преобразился!