Хуже женщины может быть только женщина ученая. А если она ещё одержима этим безумием, которое глупые люди называют любовью, то в нее словно вселяется бес! Ну скажите, кто, кроме одержимой, в одиночку бросится вытаскивать из заточения своего любовника, презрев мощные стены, глубокие рвы и вооруженную охрану? Кто ещё в состоянии сжечь целую вражескую флотилию? И ничего не попросить взамен для себя… и, тем не менее, все получить! Это могла сделать только ученая баба, одержимая любовью.
Фульк ненавидел Азарику вдвойне — ведь она была не просто женщиной, а ещё и женщиной Эда. И она любила его.
Жажда мести с годами не угасла, а лишь затаилась, как раскаленные угли таятся под слоем золы.
Совсем недавно желанная месть была так близка! Дождаться венчания их дочери и тут же пустить в ход показания настоящей жены герцога Ратольда, и показать всем ее саму, да так, чтобы об этом узнали при всех дворах, о, это значило бы навеки вызвать вражду между родом Эда и потомками Арнульфа, а если с умом выжать все возможное из этого скандала, можно было рассчитывать на войну и распыление сил Эда сейчас, когда они так нужны ему в Аквитании и иных местах.
Но и тут все планы сорвала влюбленная баба. В прежние времена Фульк сгноил бы в подземелье этого недоумка Людгера, упустившего супругу герцога из-под стражи. Но сейчас приходилось довольствоваться и такими помощниками.
Оставалось разыграть другую карту.
Уж не само ли провидение привело сюда этого Мартина, чтобы он стал орудием в руках епископа?
Особенно теперь, когда король отбывает на войну, а в Компьене остаются его жена и дочери.
Один из соглядатаев сообщил, что Мартин, проезжая через Суассон, купил у лучшего ювелира женское украшение. Очень дорогое. Достойное знатнейшей девицы. Надо разузнать, кто всё-таки его любовница.
А пока это будут вызнавать, дадим юному потомку Вельфов побольше пищи для размышлений.
Когда-то давно, вскоре после суда и казни заговорщиков, Фульку удалось раздобыть скопированные протоколы допросов, в том числе и графа Готфрида. С подробным описанием всех мер воздействия. Вот и посмотрим, как поведет себя Мартин, ознакомившись с ними! Сюда же приложим переписку покойной принцессы Аделаиды с отцом Мартина.
Фульк просмотрел несколько пергаментных свитков, лежавших перед ним. Да, вот оно. В этом письме вдова Роберта Сильного даёт свое согласие на строительство замка Барсучий Горб на землях Парижского графства.
А вот в этом послании, адресованном покойному канцлеру Гугону, Аделаида Каролинг открыто выражает свое несогласие с передачей Парижского лена Эду. Ее сыну, между прочим.
Все это пригодится, а заодно он, епископ Элигий, ещё раз уверился в своей правоте: ждать от женщин добра не стоит.
Ночной ветер ворвался в окно, неся долгожданную прохладу вместе с причудливо-чарующим ароматом цветов.
Она давно спала, уткнувшись в его плечо. За долгие годы привыкла спать только так, ведь стоило ей хоть немного переместиться на ложе, он чувствовал это и тут же с недовольным рыком возвращал ее обратно. Ведь она принадлежит ему!
Скоро он уедет, и она, внешне невозмутимая, как подобает королеве, проводит его. Проедет с ним несколько лье, а потом он велит ей возвращаться. Она затворится на сутки в своих покоях, куда в это время ни один человек не посмеет входить. Слез королевы не должен видеть никто.
На следующий день она вновь погрузится в дела и заботы, которых с его отъездом станет ещё больше, но каждую ночь, что они проведут друг без друга, ветер будет нести ему ее слова:
— Люблю тебя, жду тебя, единственный мой!
Он, может быть, не каждый день сможет отвечать ей, но она его простит за это, ведь он мужчина и король, и он будет на войне!
И ей будет достаточно хоть иногда услышать его ответ:
— Азарика, ты только немного подожди, я скоро!
Принцессы лежали рядом, как когда-то в детстве, на кровати Вивианы.
— Готье тебя любит, это видно! И как мы раньше не замечали? Ну как можно быть такими слепыми?
— Можно, если человек почти всегда рядом! Помнишь, что рассказывала мама? Они с отцом были два года знакомы, она любила его с первого взгляда и все время была при нем, а он и не догадывался!
— Но, может быть, маме надо было сказать ему как-нибудь яснее? Ах, теперь я даже чуточку завидую тебе, сестра.
— Почему? Ведь ты уверена в любви Мартина!
- Но вам скоро можно будет ничего не скрывать! Герцог Орлеанский друг нашего отца, и потом - его титул.
А вот мы… Мой Мартин знатен и богат, но он не герцог, а только граф. И отец меня ни за что с ним не отпустит!
- Ну, значит, будете жить здесь.
- Ах, если бы можно было решить все так просто!
- Я думаю, что многие вопросы решаются просто, если по настоящему любишь.