– Гроза мне не страшна.
– Немедле… выхо… – раздался треск, и голос пропал.
По зданию разнёсся гул, стены его задрожали, качнулся пол. Одна стена рухнула, преградив Горевому путь. Он отступил назад, начиная потеть. Хотя костюм по-прежнему спасал его от пламени и дыма. Мелькнула мысль последовать приказу, выпрыгнуть в окно. Однако он пересилил страх и двинулся вперёд, сквозь космы огня.
Трещало со всех сторон, но сквозь этот шум всё-таки пробивались всплески грохота, нехарактерные для пожара, и Горевой понял, что это доносится канонада грозы.
Снова пол качнулся под ногами.
Рация заверещала птичьими голосами:
– Немедле… слева ок… будем туш… определитесь бы…
Горевой побежал.
Впереди взметнулся вал огня: рухнул потолок!
И тотчас же зашипело, на огонь хлынул густой веер дождевой пыли, клубы дыма и пара застлали коридор, ограничивая горизонт видимости.
Горевой увидел слева чёрную щель, метнулся туда и прыгнул в окно, интуитивно угадав правильное направление. Уже в полёте, падая со второго этажа на землю, он увидел, как от удара молнии горящее и дымящееся, как вулкан, здание разваливается на куски. А с неба на всё это смотрит необычный, окаймлённый сиянием г л а з…
В принципе всё закончилось хорошо.
Горевой практически не пострадал, «кокос» оправдал своё предназначение, спас его от ожогов и дымового отравления, да ещё в условиях экстремального усиления испытаний, не предусмотренных программой, за что конструкторы костюма были испытателю страшно благодарны. Все специалисты также остались довольны результатом эксперимента, хотя соглашались, что всё могло закончиться иначе. Испытатель был на волосок от гибели, но выдержал удар судьбы и спас многолетний труд создателей «кокоса».
Остался доволен и сам Горевой, доказав всем и в том числе себе, что может решать сложные задачи в экстремальных ситуациях.
О грозе и странном «глазе», посмотревшем на него во время испытаний, он вспомнил два дня спустя, когда ему позвонил Андрей Климов, приятель Виктора Савичева, такого же сорвиголовы, как и сам Горевой. Климов однажды участвовал в походе группы Савичева вместе с Горевым и ещё двумя парнями по горам Заилийского Алатау. Он был метеорологом, называя себя динаметиком, от слов «динамическая метеорлогия», изучал грозы, ураганы и тайфуны и во время похода больше занимался изучением геомагнитных аномалий. Но спутником он был неплохим.
– Слушай, Гена, – сказал Климов. – Я тут собираюсь посмотреть на фестиваль гроз, не хочешь полететь со мной?
– На какой фестиваль? – не понял Горевой.
– На Земле существуют несколько районов, славящихся интенсивностью гроз. Один из них располагается в Кавдинском районе Свердловской области. Там как раз начинается сезон гроз.
– Понял. Но я через неделю…
– Давай встретимся, поговорим. Может, мне удастся тебя уговорить. Во всяком случае, экшн я тебе обещаю.
Горевой вспомнил «грозовой глаз» и согласился. Предложение метеоролога его заинтересовало.
Встретились в одиннадцать утра в кафе «Четыре сезона», недалеко от кремля. Климов был рассеян и говорил скупо. Оживился он только после того, как Горевой рассказал ему о своём недавнем участии в испытании «кокоса» и о своих ощущениях во время грозы.
– Ну-ка, ну-ка, отсюда поподробнее.
– Да, в общем-то, всё произошло быстро, – пожал плечами Горевой. – Подожгли здание, а тут гроза, дождь пошёл. Я выпрыгнул в окно.
– Какая гроза была?
– Обыкновенная, с молниями. Какие ещё бывают? Но что интересно: молния ударила аккурат в здание, хотя рядом росли высокие деревья.
– И всё?
– Потом я увидел «глаз».
Климов замер, открыв рот.
– Глаз?!
– Ну, вверху тучи крутились, образуя кольцо, внутри кольцо было чёрное, а вокруг – светящаяся кромка. Чисто птичий глаз, ей-богу, только огромный.
– Чёрт!
Сидящие за другими столиками посетители кафе оглянулись на приятелей.
Горевой с любопытством посмотрел на Климова.
– Ты чего такой нервный?
– Понимаешь, набирается определённая статистика. Я изучаю энергетические природные явления, в том числе и грозы, больше десяти лет и пришёл к выводу, что гроза – это сложная самоорганизующаяся и самообновляющаяся система.
– Ну и что?
– Грозовые облака являются своеобразным физическим носителем гроз и служат для энергоинформационного обмена.
– Да ладно, – отмахнулся Горевой. – Ты ещё припиши им мозги.
– Не мозги, но разум, – кивнул Климов серьёзно. – С помощью электромагнитных импульсов – молний – грозы разговаривают…
– С кем?
– С землёй, с нами. Друг с другом.
Горевой фыркнул.
– Шутишь?
– Ничуть. Наряду с конденсацией пара в облачной массе происходит конденсация электричества, образуются восходящие потоки, которые завихряются в спирали и создают самые настоящие катушки индуктивности.
– Меня физика облаков не занимает.
– Короче, в облаках формируются колебательные контуры высокой частоты, по сути представляющие собой ячейки гигантского компьютера. Эти ячейки и производят информацию, обрабатывают её и передают дальше. Понимаешь?
– Нет. Ты хочешь сказать, что облака являются компьютерами?
– Грозовые облака есть носители интеллекта, а грозы, по сути, – процессы бесед этого интеллекта.
Горевой не выдержал и засмеялся.
– Да ладно тебе, это же фантастика. Так можно что угодно объявить разумным.
– Не что угодно. Мы только начали изучать большие системы как носители информации осмысленного плана. К примеру, Земля как планета наверняка является разумной системой. Но я изучаю грозы, тайфуны и ураганы и могу доказать, что они тоже в каком– то смысле разумны. Ты знаешь, что за последние полста лет произошло резкое увеличение количества гроз?
– Слышал.
– На два порядка! К чему бы это?
– К чему?
Принесли кофе и сыр. Горевой взялся за чашку.
Климов слегка успокоился, бросил в чашку сахар, помешал ложечкой.
– Мы Земле надоели. Наш тип разума её не устраивает, уж слишком мы агрессивны по отношению к ней. Вот она и решила сменить носителя интеллекта и нашла интересное решение.
Горевой хмыкнул.
– Грозы?
– В том числе.
– Бред!
Климов не обиделся.
– Пойдёшь со мной? Одному мне тяжело добираться до нужного места. Ты же в отпуске? Обещаю интересное зрелище. По моим данным, грозы в Кавдинском районе идут постоянно, молнии даже зимой фиксировались.
Горевой подумал, прихлёбывая кофе.
– В общем-то, отпуск уже заканчивается. С другой стороны, делать в городе мне нечего. За чей счёт едем?
– За мой.
– Разве ты не от своей епархии едешь?
– Мне компенсируют затраты, если привезу результат.
– Ладно, уговорил.
Климов подставил ладонь, и Горевой хлопнул по ней своей ладонью.
Собирались недолго.
Уже на следующий день приятели летели в Екатеринбург на самолёте, а оттуда ехали в Кавду на поезде. Четвёртого июня путешественники выгрузились из вертолёта в междуречье рек Кавды и Кобола, подуставшие от пересадок и транспортных забот. Вертолёт, за который Климов заплатил, как за полёт к Марсу (пилот лететь не хотел, назвал район высадки дурным местом), улетел, и молодые люди остались одни.
– Это почему тут дурное место? – спросил Горевой, озираясь.
– Узнаем, – коротко ответил Климов. Он уже отметил сгоревшие деревья на вершинах невысоких увалов и понял, что сгорели они от молний. Судя по всему, путешественники высадились где надо, а растущая на западе стена туч подтверждала уверения специалистов, что данный район знаменит грозами не зря.