А я добавила, отлично представляя, что с нами будет, если мы сейчас свалимся:
- Можешь!.. Забудь про левую ногу, не размахивай ей! Упрись сначала правой, слышишь?! Ты слышишь меня?! Правой! …Давай! Раз!.. Два!..
На счет «три» Джоанна зажмурилась, завизжала – так что, меньше страшно? – и перенесла вес на правую ногу. Наконец-то!
Скольжение замедлилось. Не прекратилось совсем, но стало лучше.
- Получилось!
- Отлично, - с облегчением выдохнула я, и свистящий ветер вбил нам в горло мелкие листья. – Мы пока живы. А теперь открой гла-а-а..!
Низко нависшая ветка содрала плащ, вцепилась в волосы, выдирая клок чуть не с кожей. Джоанна закричала от боли, забыв о поводьях, схватилась за рану на виске. И тут уже испуганно заорала я, потому что на коне нас больше ничего не удерживало.
- Твою мать, твою мать, твою мать!..
Что ты делаешь, дура, мы же обе убьемся, пусти!
И снова яркая, бьющая по сетчатке вспышка, скрывшая рванувшуюся навстречу землю. Оглушающий шум, перемежаемый ритмичным стуком камнепада. Острая – до плача – боль в голове и ободранных поводьями ладонях, в ушибленной вчера ноге, в спине, в легких, забитых пылью из-под близких копыт… вот дерьмо, а?! – За секунду до падения я зацепилась каблуком за стремя и рванулась вверх, цепляясь за гриву.
- Бл…! – пардон за мой суахили.
Кобыла заржала от боли и припустила еще быстрее. Действительно, кому понравится, когда его таскают за волосы?
- Правильно, - пропыхтела я, втаскивая чужое неудобное тело обратно в седло и слепо шаря левой ногой в поисках опоры, - мне бы… тоже… не понравилось…
Все! Слава всем богам и разрушителям этого мира!
Я привычно зафиксировала бедра и наклонилась вперед, распласталась по спине Эстреллы, прижимаясь лбом к ее шее. Так можно скакать хоть до самой Альмарии, лишь бы кобыла не стала брать высокие барьеры раньше, чем вернется зрение.
- Джо, когда я смогу видеть? – спросила я, потершись щекой о мягкую упряжь.
Мадмуазель герцогиня не ответила: она была в обмороке.
* * *
Паразитируя в теле Джоанны, я быстро привыкла смотреть ее глазами, пользоваться слухом, чувствовать кожей – хоть это и было будто сквозь вату или плотную ткань. Сейчас же я очень остро ощущала лбом и ладонями влажную от пота шкуру Эстреллы, ее жесткую гриву, сплетающуюся с моими волосами, тугой жаркий ветер, играющие мускулы кобылы, переход от тени к свету и обратно, когда мы неслись под деревьями.
Стук копыт постепенно перестал оглушать, позволяя слышать звон воды и крики вспугнутых птиц, но дольше всего под мое восприятие подстраивались глаза. Сперва я различала только смазанные пятна зелени и серого, потом они выпустили ветви, распались на листья, проступили прямыми стволами, уходящими ввысь, и подлеском. Я улыбнулась и подняла голову, потом села, выпрямив спину - только сейчас в полной мере осознав, что снова это могу. Не завидовать, глядя из ложи, не делать вид, что мне безразлично, не едко комментировать, подмечая и раздувая чужие ошибки – лететь!.. По-настоящему лететь - сквозь ветер, сквозь солнце, сквозь небо, пьяно смеясь и раскинув руки. Что-то крича от восторга и восхитительной легкости. Стирая слезы – оказывается, от счастья плачут…
Да черт с ними – старым миром, старым телом, мир праху дона Мигеля - я поставлю сволочному деду самый роскошный памятник в королевстве за самый прекрасный дар, что он, пусть не желая, мне преподнес. За вот эти минуты жизни.
…надеюсь, Веласко выжил.
Мысль о егере отрезвила. Черт, куда меня несет? Как он будет нас искать? И что делать, если его ранили? Спрятаться в лесу и подождать? Вернуться к дороге и попытаться одной проникнуть в город? И самое главное: в какой стороне дорога?
- Джоанна, ты не заметила?
- Нет, - шевельнулась в моем сознании девушка. По ощущениям – как ноющий зуб. Терпимо, но… Дома я бы уже бежала к стоматологу. И вдобавок стало неловко: я отвыкла подпускать людей близко, а Джоанна только что испытала на себе всю гамму моего неадеквата.
- Ты поведешь или я? – спросила я, понемногу притормаживая кобылу.
- Лучше ты, - быстро ответила Джо. – У тебя хорошо получается.
«Хорошо получается».
Да, пожалуй, недурно.
- Спасибо, Аня, что спасла нашу задницу, - съязвила я, скрывая стеснение.
- Спасибо, - неожиданно повторила Джоанна. А потом осторожно добавила: - Анни.
…значит, будем знакомы?
[1] Черчилль говорил совсем не так, но Анна не историк, ей простительно :)
6
Мы остановились на поляне, заросшей мягкой травой и мелкими голубыми цветами. По краям, как кайма, ее оплела лещина, украшенная зелеными шариками незрелых орехов, а раскидистый вяз, возвышавшийся над дубами и кленами, словно бы специально нас ждал, отращивая крепкие упругие ветви.