— Черт… — простонал он. — И куда теперь?
— Смотря, что ты ищешь, человечек, — прошипел Фремиту, выныривая из левого тоннеля и хватая Фила за горло. Тот наотмашь махнул кинжалом, но изгой небрежным движением выбил оружие из руки и злобно рассмеялся. — Привел с собой друзей? А ты уверен, что они друзья?
— Отцепись, сука! — прохрипел Фил, пытаясь вырваться из железных тисков. Фремиту был куда сильнее и, услышав топот из правого тоннеля, подтянул Фила к себе и, забросив на плечо, бросился бежать.
Пока вампир бежал, Фил сделал несколько попыток вырваться, но они ни к чему не привели. Фремиту был сильнее и с каждым движением сильнее стискивал тело, пока не затрещали ребра. Фил жалобно крикнул, когда внутри что-то хрустнуло, и, услышав тихий смех изгоя, сжал зубы.
— Плачь, малютка. Скоро и ты, и все твое племя узнают, что такое настоящая Алая ночь, — Фремиту даже не сбил дыхание, ловко ныряя в только ему одному понятные ходы. Иногда он опускался почти на колени и волочил Фила за собой, иногда снова бежал в полный рост, иногда вжимался в стену и ждал, когда вдалеке стихнет чей-то топот.
— Зачем вам я? Подойдет же кровь любого человека, — лязгая зубами, спросил Фил, но вампир резко рыкнув, велел ему заткнуться.
— Ты уже пролил кровь во имя Беллариэля, человечек, — хрипло ответил он, прячась в какой-то дыре, и снова сдавливая горло Фила железной хваткой, чтобы тот не закричал. — Добровольно.
— Вы меня заставили.
— Это не играет роли. Ты пролил её, чтобы спасти ту вампиршу. Добровольно. У тебя был выбор, но ты выбрал то, что выбрал, — тихо рассмеялся он и, приблизив лицо Фила к своему, лязгнул зубами. — Когда все закончится, я выпью из тебя жизнь. Выпью все, пока не останется сухая оболочка, человечек.
— Пока этого не случилось, донеси меня в целости и сохранности, — буркнул Фил. Страх куда-то исчез, словно ждал момента. Было лишь удивление и то самое ощущение, что это всего лишь сон.
— Шути. Ты снова скрываешь страх за шутками, — рыкнул Фремиту и, схватив Фила, снова бросился бежать. — Это единственное, что тебе остается.
Бег закончился внезапно и Фил, не успев сгруппироваться, рухнул на влажный каменный пол, после чего застонал и схватился за левый бок. Ребра болели так, словно по ним ломом врезали, а мозг тут же услужливо подкинул воспоминания о далекой аварии.
Фремиту, не обращая внимания на стоны Фила, быстрым шагом подошел к стене, по которой стекала вода и, нажав на неприметный камень, запечатал вход в пещерку невесть откуда взявшейся каменой плитой. Только тут Фил заметил, что в пещере есть еще кое-кто.
— Времени мало, сын, — прохрипел Фульгур, появляясь из темноты. Он опирался левой рукой о стену, а правую прижимал к боку. Левый глаз вампира заплыл, уродливая физиономия тоже была в крови, но Фил завороженно смотрел на густую черную кровь, которая редкими каплями просачивалась сквозь пальцы правой руки и падала на каменный пол с легким шипением.
— Мы успеем, — твердо ответил Фремиту. — Де Луна потребуется вечность, чтобы сдвинуть этот камень. Он выдержит даже ядерный взрыв.
— Предусмотрительно, — кивнул Фульгур и, прищурив глаза, посмотрел на Фила. — Зачем ты им помогаешь, человек?
— Тебе так важен мой ответ? — с вызовом буркнул Фил, но получив короткий подзатыльник от Фремиту, поморщился и недобро посмотрел на сына вождя. — Они не пытались меня убить, в отличие от вас.
— Лишь потому, что мы были первыми, — рассмеялся Фульгур, с трудом присаживаясь на влажную землю. Он блеснул оранжевым взглядом в сторону сына и, достав откуда-то шкатулку с сердцем, мрачно посмотрел на Фила. — Де Луна не оставляют свидетелей из вашего племени. Ты помог им и они решили сохранить тебе жизнь. Но лишь на время, человек. Когда все закончится, они первыми высушат тебя. Книгоед.нет
— С чего такая уверенность?
— Потому что я сам из этой поганой семейки.
— За что тебя изгнали? — спросил Фил, лихорадочно думая, как бы выпутаться из этой скверной истории. Но пещера была пуста, оружие отобрал Фремиту, который зорко следил за беседой, пока подготавливал небольшой алтарь в центре. Фульгур словно прочитал его мысли и гадко рассмеялся.
— Ищешь возможность сбежать? Невозможно. Из молельной кельи только один выход и он запечатан камнем.
— Тем более, — пожал плечами Фил. В какой-то момент чудовищная апатия и усталость овладели телом и он, не стесняясь, тоже сел на пол. — Чего стесняться?
— Я захотел свободы, но мне отказали в ней. Я был рабом, но их устраивало это, — с ненавистью ответил Фульгур. — Я мыслил широко, а они узко. Де Луна при мне достигли бы того могущества, которого заслуживали, но они сделали иной выбор. Они спелись со скотом, прогнулись под другие семьи, потеряли былое величие, человек. Они превратились в дерьмо.
— И ты поднял бунт? Устроил революцию? Захотел свергнуть Владимира?
— Это очевидно. К сожалению, большая часть де Луна отказалась меня поддерживать, когда пришло время. Наоборот, меня предали.
— Разве не ты первый предал братьев и сестер, когда задумал свергнуть былой порядок? — спросил Фил. Жутко хотелось курить, но пачку он где-то потерял, а обращаться с этим вопросом к вампирам, было бы глупо. Фульгур скрежетнул зубами в ответ на вопрос Фила, а затем тихо рассмеялся.
— Когда желаешь свергнуть былой порядок, то в любом случае кого-нибудь предашь, человек. Без предательства невозможна новая жизнь. Но де Луна слишком уж старомодны и верны Владимиру. Он, как высохший паук, висящий в центре, ждет, когда ему поднесут жирных мух другие пауки — сильнее и моложе. Я был против этого. И меня прокляли.
— Почему не убили? — Фремиту тихо хохотнул, услышав вопрос, да и Фульгур неприятно улыбнулся.
— Они сами себе вырыли могилу. Клятва Крови гласит, что нельзя трогать свою семью. Даже если её кто-нибудь покидает. Считается, что меня можно убить, когда минет сто лет с момента изгнания. Тогда проклятие полностью лишит меня фамильных черт и я стану очередным Репробари. До того момента меня могут убить лишь члены других семей. Как ты догадываешься, молодой изгой тщательно избегает встреч с другими семьями, пока не минет сто лет и проклятие не изменит его облик. Так и я. Я прятался в ночи, питался падалью и бродячим скотом, и мечтал о мести. Каждый изгой мечтает отомстить семье, которая вышвырнула его и лишила своего покровительства.
— Что даст вам сердце?
— Силу, человечек, — манерно ответил Фремиту, заканчивая приготовления. — Силу противостоять другим семьям. Нам не нужно будет просить скот, чтобы тот пустил нас за порог своих жилищ. Нам не нужно будет прятаться на окраинах, и бояться других. Страх исчезнет, когда изгои сами станут семьей.
— Значит, сердце… — Фил удивленно посмотрел на сына вождя, который склонил голову и кивнул в ответ. — Оно даст вам возможность образовать свою семью.
— Умный человечек, — хохотнул вампир. — Даже жаль будет убивать тебя. Ты прав, Филипп Уорд, сердце — это уникальная реликвия и похожие есть в каждой семье. На этих реликвиях приносят Клятву Крови и эти реликвии питают семьи силой. Тенебра владеют энергией, Смарагд — боевым безумием, Малуа — телепатией, а Санави — умеют исцелять даже самые страшные раны. Только наша реликвия является проклятой, в отличие от реликвий других семей, потому что способна изменить привычный порядок.
— А де Луна? — Фульгур слабо улыбнулся в ответ и покачал головой.
— Они не должны тебя волновать, человек, — ответил он. — Де Луна сдохнут и через сотню лет все забудут, что существовала такая семья. Я позабочусь, чтобы упоминания о ней выжгли каленым железом изо всех книг. А твое племя… — вампир неприятно усмехнулся. — Вы станете для нас источником корма, ибо грядет новая Алая ночь и нам потребуются силы, чтобы уничтожить другие семьи. Те из вас, кто выживут, станут скотом. Это ваше место по праву, человек.
— Но без нас вы сдохнете, — злобно бросил Фил, пятясь назад, когда к нему двинулся Фремиту, держа в правой руке кривой нож. — Вас перебьют, как мух.