Он покачал головой, и его взгляд снова уткнулся в окно. Я стиснул зубы, чувствуя, как вспыхивает раздражение.
— Брось! — твёрдо сказал я, шагнув ближе. — Отставить упаднические настроения! Ты что удумал, братец? Выше нос!
Я окинул комнату взглядом: потёртое кресло, стопка бумаг на столе, выцветшие занавески. Усевшись в кресло, я продолжил:
— Расскажи, как дела у вас обстоят. Подробно. Почему гвардия год без жалования? За счёт чего вы живёте? Какие доходы у рода? И куда, чёрт возьми, деваются деньги? Слышал, наш батюшка всё проигрывает, но должен же быть предел. Не может у него быть пустой скворечник вместо головы.
Дмитрий метнул на меня злобный взгляд, но пламя в его глазах тут же угасло. Он знал, что я прав. Его молчание было красноречивее слов, и я видел, как в нём борются стыд, усталость и остатки гордости за семью.
Дмитрий выдохнул, его взгляд уткнулся в пол, будто правда жгла глаза.
— Денег у нас нет. Отец всё пускает в долги, а что остаётся — проигрывает, пытаясь отыграться.
— И чего он не остановится? — прорычал я, чувствуя, как раздражение клокочет внутри.
— Зависимость, говорят, — Дмитрий отвёл глаза. —. И гордость его не отпускает.
Я стиснул подлокотники кресла, подавляя желание врезать по столу.
— Получается, трофеи из червоточины пойдут на долги? — спросил я, прищурившись.
— Не думаю, — покачал он головой. — Что-то на еду, что-то слугам, чтобы не разбежались. Гвардейцы, как ты понял, просто живут у нас, давно не охраняют. Остальное батюшка, скорее всего, спустит в игорном доме.
— Нет, — отрезал я, мой голос был твёрже стали. — Больше я ему трофеи не дам.
Дмитрий вскинул голову, его глаза округлились.
— Он глава рода. По законам каждый обязан действовать в интересах семьи.
— Потакать его прихотям — значит похоронить род, — парировал я. — Баста. Свои трофеи я в его руки не отдам, но все деньги пущу на развитие рода Пылаевых.
Дмитрий задумался, его пальцы нервно постукивали по столу.
— Я сам не раз так думал, — признался он тихо. — Но отец есть отец. Мы должны подчиняться. Пройдёт время, ты остынешь, и всё вернётся на круги своя.
— По-старому ничего не будет, братец, — я наклонился вперёд, глядя ему в глаза. — Кому должен отец?
— Проще сказать, кому не должен, — хмыкнул он с горечью.
— Лисиным? Викентьевым? — уточнил я.
— Есть долги, — кивнул он. — Лисиным — огромный. Они даже грозились войной, когда отец отказался платить. Поставил на кон поместье, как ты, наверное, слышал.
— Да, о таком позоре наслышан, — покивал я, скрывая гнев. — Какие у вас активы? Что приносит доход? Что осталось от дел рода, кроме долгов?
Дмитрий пожал плечами, его лицо омрачилось.
— Были деревни, что приносили оброк, но теперь половина под залогом у кредиторов, — он вздохнул и продолжил: — У нас сейчас пять предприятий на балансе, — произнёс он, будто заученный урок повторял. — Завод железобетонных изделий в деревне Колодцево, а ещё, там же, стекольный заводик. Мясное производство — свиньи, куры, даже коровы есть — в деревне Коровино. Всего четыре деревни. Но зато целых семь червоточин.
— Ничего себе, — я присвистнул. — Неплохо. Востребованные ниши, должны хороший доход приносить.
— Они и приносят, — вздохнул Дмитрий. — Вот только все доходы уходят кредиторам отца. Он проиграл годовой доход всех этих трёх предприятий Лисиным, пытаясь отыграться за потерянные зерновые поля.
— Понятно, — протянул я, чувствуя, как в груди закипает раздражение. — А ещё два предприятия?
— В городе, в Иркутске, — продолжил он, понизив голос, словно боялся, что кто-то подслушает. — Торговое предприятие по продаже зерна. И еще снабженческая организация поставляет гвардии императора амуницию и сухпайки. Неплохое доходное дело, правда, сейчас контрактов хороших нет.
— А сам-то почему не возьмёшься дела исправлять? — спросил я, глядя ему в глаза.
Дмитрий отвёл взгляд, украдкой оглянулся на дверь, будто опасался, что кто-то стоит за ней.
— Да устал я, признаться, исправлять проблемы отца, — пробормотал он.
— Устал он, — покачал я головой, не скрывая сарказма. — Ты же молодой ещё.
— А что прикажешь делать? Отца жизни учить? Это неблагородное дело, — огрызнулся он, но тут же осёкся, словно пожалел о резкости.
— Его учить никто не собирается, — отрезал я. — А вот с Лисиными потолковать надо. Долги как-то аннулировать.
— Тоже с ними играть пойдёшь? — Дмитрий вскинул брови, в его голосе мелькнула насмешка.