— Это прекрасно, — оживился я. — Я бы туда одарённых и поселил.
Дмитрий потёр лоб.
— Но вот приедут люди, еще и с семьями. Но чем им платить-то?
— С этим я сам разберусь, — заявил я. — Ты, главное, помогай, чем можешь. А там, глядишь, род Пылаевых снова станет великим.
На выезде из деревни до нас донёсся жуткий вой. Дмитрий притормозил. Было видно, что гвардейцы у ворот засуетились, схватили автоматы, глядя в сторону шума. Я взглянул на брата.
— Поехали, посмотрим, что за тварь, — предложил я.
— Не боишься? — спросил он. — Нас ведь двое, без гвардейцев.
— Похоже, что я чего-то боюсь? — я вскинул бровь.
Мы доехали до окраины. Шум шёл из покосившегося дома. Я изучил его истинным взглядом. Но ни аур, ни следов тварей не разглядел — только странное мерцание, будто что-то скрывалось.
— Любопытно, — произнёс я.
— Твари там есть? — Спросил он, покосившись на дом и стиснув зубы.
Я же изучил дом при помощи истинного зрения.
— Тварей никаких нет, — покачал я головой. — А шум доносится.
Дмитрий поглядел на меня.
— Пойдём, посмотрим, что там происходит, — произнёс я, выходя из автомобиля.
Дом был старый, давно заброшенный. Там явно никто не жил. Участок зарос плотным густым бурьяном, но тропинка к самому дому имелась, утоптанная, будто кто-то регулярно сюда наведывался. Мы вошли внутрь, и я сразу заметил старый проигрыватель пластинок стоящий в центре помещения на крепком столе. От граммофона отходили толстые кабели, что тянулись по комнате к здоровенным музыкальным колонкам, что были подвешены под самой крышей.
Довольно простой механизм, завязанный на механические часы, подтолкнул иголочку к вертящейся пластинке, и дом заполнил вой жуткой твари.
— Это что ещё за новости? — Дмитрий уставился на аппаратуру, нахмурившись.
— Видимо, оказывают таким образом психическое давление на ваших подданных. Гвардейцы запугивают людей, говоря будто снаружи твари, а это используют как подтверждение. Такие вот методы у Лисиных, чтобы заставлять людей работать.
Я выхватил палаш и одним движением разрубил граммофон. Деревянный корпус развалился на две части. Пластинка, на которой был записан вой некой твари, разлетелась на куски. Следом я занялся колонками, раскрошив их в щепки.
— Нам не предъявят за это? — спросил Дмитрий, глядя на обломки.
— А ты не хочешь им предъявить? За то, что твоих людей угнетают? — я вскинул бровь.
Дмитрий замер, его лицо потемнело.
— Но зачем это?
— Это ведь они, братец, против ваших людей используют, чтобы они не рыпались и работали. А главное не думали о побеге, и необходимости работать. Когда стоит вопрос о выживании, у простых людей, знаешь ли, лишних мыслей становится куда меньше.
— Да как же так можно! — Он стиснул кулаки, и голос его задрожал от гнева: — это очень не честно! Подлецы! — вырвалось у него. — Это же… это же откровенная манипуляция! Они играют на страхах людей, держат их в постоянном ужасе! Селяне и так еле держатся, а эти… эти Лисины просто выжимают их, как рабов! Как можно быть такими мерзавцами?
Он пнул обломки граммофона, и щепки разлетелись по полу. Его глаза горели, но за гневом я видел стыд и бессилие. Он ведь без моей подсказки, даже не задумался об этом.
— А ты представь, как там дети живут, — тихо сказал я, глядя ему в глаза. — В постоянном страхе. Каждую ночь слышат этот вой, и они думают, что твари вот-вот ворвутся. Анечка, что нам водицы принесла, — она ведь тоже это слышит. Тебе не стыдно, Дима? Эти люди верят вашей семье, служили вам верой и правдой, а теперь оказались в таком положении. Раз уж отец не может взять это в руки, так ты бы уже взял!
Дмитрий опустил взгляд, его плечи поникли. Он провёл рукой по лицу, будто пытаясь стереть тяжесть моих слов.
— Стыдно, — глухо признался он. — Но что я могу? Отец всё пустил на самотёк, Лисины влезли, как хозяева… Я пытался, но…
— Хватит пытаться, — отрезал я. — Надо делать. Мы уже нашли одарённых, узнали, как Лисины запугивают народ. Это их слабость, Дима. Если люди поймут, что твари — просто запись, их страх ослабнет, а гнев на Лисиных вырастет. Это прекрасный шанс.
— Интересно, своих подданных они тоже так «мотивируют»? — хмуро спросил он. — Какие выдумщики.
— Но мы не они. — спокойно произнёс я. — Мы вернём людям веру в Пылаевых.
Дальше по плану у нас было посещение двух червоточин. Пока ехали, я задал Дмитрию вопрос, который давно не давал мне покоя.
— Слушай, а вот эта горничная, Луиза. Тебе не кажется, что она немного странная? — спросил я.
— Да нет, — удивился он, покосившись на меня. — С чего вдруг такие вопросы?