— Вас теперь тоже будут судить, если узнают? — спросил я, наблюдая за его реакцией.
Он пожал плечами, лицо его стало непроницаемым.
— Кто ж его знает. Суд если будет, то там решат. Хотя, если уж совсем по-честному, редко когда нашего брата щадят. Не любит наше сообщество, когда паладины людей убивают — не для этого нас готовили. Но тут отдельный случай, нельзя по-другому, — твёрдо закончил Зиновий.
Я молча кивнул, признавая его правоту. Мрачные размышления прервались, когда мы наконец добрались до барака.
— А сколько всего у вас было гвардейцев? — поинтересовался я у Дмитрия.
— Тридцать семь, — ответил он.
Я мысленно прикинул: в схватке было больше трёх десятков, но точно не тридцать семь.
Войдя в барак, мы увидели в самом центре помещения шестерых связанных людей. Я сначала напрягся, но потом заметил, что они все обездвижены, хотя не у всех были кляпы во рту.
— Это ещё что такое? — воскликнул Дмитрий и бросился к воинам.
Он быстро снял повязку с лица одного из пленников, который тут же заговорил сбивчиво и торопливо:
— Дмитрий Александрович! Уходите скорее! Фёдор Пегов к вам идёт. Он дурное задумал, убить вас решил, ограбить…
— Всё хорошо, Семён, — успокоил его Дмитрий, разрезая верёвки. — Сейчас я тебя развяжу.
— Не теряйте времени, он же придёт за вами, а с ним три десятка…
— Уже всё решено, — успокоил парня Дмитрий.
— Я им говорил, говорил, что нельзя, что дурное это… Они меня не слушали, — поуспокоившись продолжал Семён, потирая затёкшие запястья. — Вон, ребята меня поддержали, но да куда там… Фёдор, он ведь всегда авторитетом пользовался, а я так, на побегушках. Кто ж меня послушает?
— Мы тебя все послушали, — произнёс другой воин, которому тоже освободили рот. В его голосе звучала гордость, смешанная со стыдом. — Мы знаем, кому служим, и господ своих не подводим.
Я узнал в говорившем того самого парня, что после взрыва в моей комнате отвёл меня к главе гвардейцев. Он скользнул по мне виноватым взглядом и стыдливо опустил глаза.
— Простите нас, Дмитрий Александрович, не смогли мы остановить своих, — тихо добавил он.
— Да вы-то тут при чём? — усмехнулся Дмитрий, освобождая следующего. — Как бы вы их остановили? Глупости говоришь. Главное, что живы остались.
— Вы нас если прогоните, то мы всё поймём и уйдём, — произнёс третий гвардеец, разминая затёкшие ноги. — И не будем роптать, сами понимаем, что плохо служили вам последний год. Но ведь и приказа ослушаться не могли.
— Да бросьте, Бог с вами! — воскликнул Дмитрий с искренним волнением. — Теперь наши дела поправятся, а вы будете получать жалование и за весь прошлый год получите. Вы главное… скажите, вы все целы?
Дмитрий так распереживался, что даже стал задыхаться, прижимая руку к груди.
— Да в порядке, в порядке, — успокоил его Семён. — Расскажите лучше, что с Фёдором случилось. Он одумался?
Я ответил и мой голос прозвучал холодно и безжалостно:
— Нет больше Фёдора. Он сделал свой выбор. И теперь он мёртв.
В тесном бараке повисла тяжёлая тишина. Реакции гвардейцев были разные: кто-то удивлённо уставился на нас, кто-то прикрыл рот рукой, словно боясь выдать свои чувства. Вроде воины, а ведут себя как испуганные дети. Хотя… Это всё приложится, главное, что честь им не чужда — это уже кое-что.
— Ваша задача, — произнёс я, — охранять госпожу Пылаеву.
— Так точно, — ответил Семён, — будем охранять.
— Только нормально охранять, не так, как Александра Филипповича.
Семён показался мне чрезвычайно эмоциональным — он даже начал заламывать руки.
— Простите нас, простите ради Бога! Не могли мы ослушаться приказа, да и Александр Филиппович сам сказал, чтобы мы их больше не охраняли. Неправильно это… Мы же гвардейцы! Ещё наши отцы служили Пылаевым, — в его голосе звучало искреннее раскаяние, смешанное с глубоким чувством долга перед родом.
— Этим тоже нельзя платить энергоядрами? — спросил я, взглянув на Дмитрия, задумавшись о системе расчетов с гвардейцами.
— Этим как раз можно, — хмыкнул он, улыбнувшись краешком губ. — Они уж разберутся, где и как их тратить, да и не отберёт никто.
— И сколько вы задолжали за год службы? — поинтересовался я.
Гвардейцы, которых развязывали, напряглись и прислушались, явно заинтересованные этим вопросом. Их положение сейчас полностью зависело от нашего решения.
— Достаточно… По шестьдесят рублей каждому, если за год смотреть. Это получается по тридцать энергоядер каждому, — подсчитал я, мысленно переводя рубли в более привычную для меня меру.